Трудно быть немцем. Часть 2. Елена Гвоздева

людей нет возможности. Больной тифом либо числился выздоровевшим и подлежал отправке в Германию, либо должен быть в списке умерших. Идею отправлять их на "лечение" в городскую инфекционную больницу предложил Салих.

      Он помнил, что доктор Чернявский высказывался очень уважительно о врачах-инфекционистах городской больницы Павлограда, рискующих своим здоровьем. Оставалось надеяться, что эти самоотверженные люди, в силу убеждений, готовы бороться и с "коричневой чумой" и быть в контакте с подпольем.

      Самое сложное – "скормить" эту идею Веберу так, чтобы он её проглотил. Главный довод – наглядно показать: в чем его выгода. Эта скотина в любой ситуации искала выгоды в первую очередь для своей особы.

      ***

       С некоторых пор Вебера угнетала осенняя хандра. Как любитель разговоров об искусстве, он не мог найти среди подчиненных собеседника, способного поддержать такую тему, стал чаще пить. Как-то захмелев, пожаловался Манфреду, что его окружение – необразованное быдло и солдафоны. У врача был опыт  в поддержании подобных разговором – за годы обучения в Екатеринославском мединституте он много общался с сокурсниками из образованных интеллигентных семей. Многие умели играть на музыкальных инструментах, получили классическое для зажиточных семей обучение на дому. Еврейская диаспора города имела обширные связи в империи. Именно сокурсники приобщили Манфреда к посещению филармонии, театров и музеев.

       С удивление Вебер обнаружил в Эсси-Эзинге эрудированного собеседника и стал иногда приглашать скоротать вечер беседой о возвышенном. Именно в такой вечер, почувствовав благодушное настроение коменданта, Манфред сокрушенно признался, что восстановление после тифа слишком затруднено скудным питанием, поэтому полноценными работниками выздоравливающие смогут стать не скоро. Как бы невзначай упомянул, что городская инфекционная больница, по словам проверяющих, не загружена настолько, как третий барак.

       Гебитскомиссар Циммерман, панически боявшийся заразы, не рискнул закрыть больницу, ведь во время войны эпидемии не разбирают национальность и расовую принадлежность.  Циммерман даже привел аналогию в беседе с шефом гестапо: "Клещи не различают бутоны роз или гортензий, пожирают с аппетитом". Этот чудаковатый цветовод всё сводил к ботанике.

      Вот почему идея избавиться от этой "головной боли" за счет незанятых городских медиков Веберу пришлась по душе. Он в любом случае получал вылеченных узников назад, но с гораздо меньшими затратами.

      – Манфред, родившись в Германии, ты бы имел все шансы возглавить приличную клинику. У тебя голова администратора!

      – Благодарю вас, герр комендант. Надеюсь, вы возьмете меня к себе управляющим вашего поместья, когда закончится война, – Эсси-Эзинг знал, что это мечты всех тыловых крыс, считавших, что приносят огромную пользу рейху и понимал, что его иронию комендант не заметит.

       Подобные разговоры очень тешили самолюбие Пауля. В ответ он лишь снисходительно похлопал врача по щеке, жестом отсылая прочь.

       Затея