Убить отступника. Олег Мазурин

или возгорится в душе большое пламя? Эх, отвлечься мне надобно. Почитать, что ли, на сон грядущий великого Шиллера? Или как? Все же почитаем».

      – Эй, Игнат, – позвал старика Голевский. – Принеси-ка мне, голубчик, книжку в коричневом переплете. Она лежит в моем кабинете на столике. Так вот, не закрывай ее. Понял, братец? Хорошо понял?

      Слуга закивал.

      – Будет сделано, барин. Не сомневайтесь.

      Расторопный слуга умчался и вскоре принес требуемую книгу. Капитан взглянул на нее… Так и есть, открыта на любимой странице. Попробовал почитать. Ничего из этой затеи не получилось. Мысли мешали сосредоточиться. Все грезилась Даша.

* * *

      Александр Дмитриевич ворочался, пытался снова заснуть, но сон упрямо не шел к нему.

      …Уже рассветало, и капитан не стал зажигать свечу. Отдернул портьеру, слабый свет упал на стол – вполне сойдет. Нетерпеливое перо поспешно вывело на чистом листе черные буквы: «Из Шекспира. Посвящено Д***». Появились и первые строки:

      Глаза моей любви на солнце не похожи.

      Коралл затмил бы чудные уста…

      …Когда Голевский отложил перо, наступило утро. Вдруг дверной колокольчик требовательно зазвенел, и капитан отложил перо.

      – Кого же это принесло в такую рань? – удивился Голевский.

      Игнат пожал плечами.

      – Не могу знать, барин.

      – Так пойди, открой.

      – Сию минуту.

      Игнат быстро исчез и вскоре появился на пороге кабинета. Доложил:

      – Барин, к вам гости пожаловали, какой-то офицер.

      – Офицер. А как он представился?

      – Представился, представился, барин. Поручик Снетков, кажись.

      – Когда кажется, крестись, голубчик. Проси его, я сейчас подойду.

      – Хорошо, барин.

      Голевский вошел в гостиную. Там его ожидал незнакомый офицер. Золотистые адъютантские аксельбанты украшали ярко-голубой мундир. Офицер щелкнул каблуками – звякнули шпоры.

      – Капитан Голевский?

      – Да, это я… – кивнул капитан, а у самого сердце похолодело.

      «А вдруг он по мою душу? Вдруг это арест?.. Да вроде не за что? И он без фельдъегерей или унтер-офицеров. Нет, это не похоже на арест. Так что это?..»

      – Честь имею представиться, адъютант генерала Бенкендорфа, поручик Снетков.

      – Чем обязан, поручик?..

      – Вам письмо от его превосходительства, – жандарм торжественно вручил гвардейцу белый конверт. – Велено передать вам лично в руки. Честь имею!

      Снетков козырнул. Голевский кивнул ему в ответ.

      – Честь имею. До свидания, поручик…

      Адъютант ушел, а Голевский облегченно вздохнул:

      «Слава Богу, что это не взятие под стражу!»

      Он спешно распечатал пакет, быстро пробежал глазами по строчкам…

      Любезный Александр Дмитриевич, приглашаю Вас на аудиенцию ко мне во вторник, к 12 часам.

      С уважением,

      начальник III отделения собственной Его

      императорского