Кто убил Ксению Шумейко?. Станислав Войтицкий

об ушедшей эпохе.

      Она ухмыльнулась.

      – А я свой сожгла. Не потому, что так ненавидела, было что-то хорошее. А потому что надо двигаться дальше. И оставить все это позади.

      – Ты говоришь пылко и страстно. Как настоящий пионер.

      Она не обратила внимание на мою иронию.

      – Я понимаю, что люди сейчас живут очень трудно и бедно. Но в этой новой жизни смелые и активные обязательно найдут дорогу. Очнись, Максим, мы жили в разваливающейся стране с обанкротившимися идеями, нас приучали быть послушными овцами. Теперь мы начинаем с нуля. И сейчас нужны не овцы, а волки…

      – Волки едят овец, – ухмыльнулся я.

      Никогда бы не подумал, что буду слышать подобную речь от сверстника. Тем более, от девушки. Тем более, от этой. Я подумал, ей просто не с кем было говорить. Не думаю, что ее друзей интересуют такие вещи. Если у нее вообще есть настоящие друзья. Я решил дать ей выговориться и стараться не перебивать. Она коротко и вполне конкретно излагала свои жизненные взгляды, близкие, конечно, к ницшеанским.

      – …несправедливость, к сожалению, присутствует в природе как основа жизни. Не я придумала, что сильные пожирают слабых. Можно отрицать этот закон и проиграть, или принять, и победить, – этим тезисом она закончила свою продолжительную тираду.

      Я смотрел на нее и улыбался.

      – Ну что ты улыбаешься? И молчишь! Скажешь, я в чем-то не права?

      – Во всем, – усмехнулся я. – Так говорит моя пролетарская чуйка. Не хочу говорить банальности, но против фактов не попрешь. В сорок пятом овцы, воспитанные «обанкротившимися идеями», раздавили таких вот волков.

      – Ой, не надо вот этого. Были бы они овцы – проиграли бы.

      – Ладно, не овцы. Но и не волки. Убивать наши предки умели превосходно, но не было в них ни зла, ни жестокости. Они были настоящими людьми.

      – Пожалуй, – подтвердила она.

      Диспут был завершен. Наверно, в это мгновение я влюбился.

      – В школе ты производила другое впечатление.

      – Какое? Говори честно.

      Честно, так честно.

      – Ну… ты была высокомерной стервой.

      – Так и есть. Девушка и должна быть стервой. Практически сукой.

      – Я считаю, что ты никому не должна кем-то быть. Другое дело, если ты сама этого хочешь.

      – Хочу.

      – Почему?

      Она даже смутилась, как будто я спросил ее о чем-то само собой разумеющемся.

      – Потому что так я могу добиваться желаемого. Потому что это делает меня сильнее, я чувствую себя независимой.

      – Парням такие нравятся…

      – Не без этого.

      – … до определенного момента.

      – До какого? – игриво улыбнулась она.

      – Когда захочется взять в жены и завести детей, – просто ответил я.

      Она звонко рассмеялась.

      – О, Максим, ты такой наивный. Мне пока еще не встречались парни, которые хотели бы женится и заводить детей.

      «И могут больше не встретиться» – хотел сказать я, но, к счастью, не сказал, ибо это было слишком жестоко.

      Я ответил:

      – Один мой друг говорил,