Луч правды во мгле лжи. Мария Мусина

сказала я решительно, – силовые решения – не наш метод. Мы будем действовать с помощью тонких, интеллектуальных маневров. Мы накопаем на мерзавца компромат и прижмем его неопровержимыми уликами.

      – Стыдить что ли будете?

      И в этот момент я горько пожалела, что вовлекла Василия в эту историю. Горько и безутешно пожалела. Потому что Василий был прав: таких, как Коростылев, надо давить, как тараканов. Но, во-первых, это уголовно наказуемо – Коростылев все же не таракан, а полноправный член общества, могущий рассчитывать на защиту всего государственного аппарата. А во-вторых, я не имела никакого права втягивать Василия, провоцировать его. Я же прекрасно знала, во всяком случае, догадывалась, как Василий на эту историю отреагирует. В прошлый раз, например, когда я просила помощи у Василия, дело закончилось стрельбой3. Что ж, придется в дальнейшем скрывать (о! опять!) свои шаги по выяснению истины и восстановлению справедливости.

      Я сделала вид, что размышляю над вопросом:

      – Ну, как стыдить? Улики должны быть убийственные!

      – А если он чист как агнец?

      – Ты в это веришь? Чтобы человек был подонком в сорок пять лет и ни разу до этого свое подонство не проявил?

      – Да, что-то есть наверняка. Но скорее всего по закону все чисто. А на совесть давить – бесполезняк.

      – А зачем ты тогда предлагаешь с ним поговорить? – спросила я настороженно.

      Василий хмыкнул.

      – Ты имеешь в виду невербальный разговор? – ужаснулась я.

      – Нет, ну что ты… Просто не для того Валерий этот твою подругу три года обхаживал, чтобы лапки сложить при первом же требовании.

      – Требование требованию – рознь, – надулась я.

      Василий снова хмыкнул. Почти всю оставшуюся дорогу мы молчали. Каждый думал о своем. Я-то понятно, о чем. А вот о чем думал Василий – неизвестно.

      Гостиничка была очень светлая и опрятная, располагалась в старинном двухэтажном особняке. Дама на ресепшн – приветливая. Василий понес вещи в номер, а я задержалась, расспрашивая Катерину Петровну о местном житье-бытье.

      – Что у вас мэр, давно работает?

      – Года три.

      Я отразилась в старинном зеркале, висящем в холле гостиницы. Обожаю старинные зеркала! В них – недоступная тайна, которую хочется разгадывать.

      – Старинное? – спросила у Катерины Петровны.

      – Судя по всему – да. Наш дизайнер приволок откуда-то. Но уверял, что аутентичное.

      Услышав сложное слово, я решила не хитрить с этой женщиной. Хитрость моя будет быстро ею разгадана, и я паду в ее глазах (я и сама не люблю, когда со мной хитрят). Поэтому я спросила напрямую:

      – А остался кто-нибудь в городе из старой мэрии? Мне очень нужна информация.

      И я без обиняков вкратце обрисовала ситуацию.

      – Каков мерзавец! – воскликнула Катерина Петровна со слезами на глазах, и я поняла, что заручилась искренней поддержкой доброй женщины.

      Мы тут же составили план действий.

      – Все же не зря раньше в характеристиках писали: «морально устойчивый,

3

Об этом в романе Марии Мусиной «Квадратные метры хитрости».