Мысли. Андрей Демидов

не переживай, – подполковник весело хлопнул капитана по плечу, – я думаю, если живьем захапают, то по твоей ругани подумают, что маршал, а если в дохлом виде, то решат, что не меньше генерала. Вон пузо-то какое. Сплошная солидность…

      – Да брось, Семеныч. Ты вот сколько пробежишь с полной выкладкой? Километра три от силы. Верно ведь? Верно. Я-то знаю. А я десяток махану, несмотря на солидность. Когда от вертушек тащились, ты уже запыхиваться начал. И чем только ты в Рязани занимался? Небось, целыми днями на койке валялся да в столовой сидел.

      – Да нет, дергали постоянно. Но все больше мы тренировались бумажки писать про довольствие всякое, графики дежурств по штабу, по сортиру и мусорной куче. За два месяца пару раз из гранатометов шарахнули по фанерным щитам да из «стечкина» две обоймы выпустили. Вот и вся подготовка. Зато звезды добавили, соответственно и чеков. Ты-то когда в «учебку» должен ехать?

      – Зинка говорит, я в приказе на следующий месяц стою, – капитан с сомнением покачал головой, – а там кто его знает, что за приказ… Дура дурой, могла и перепутать что-нибудь.

      Подполковник криво улыбнулся, обнажая пожелтевшие, прокуренные зубы:

      – А ты бы ее поласкал получше, смотришь, повнимательней бы отнеслась.

      – Да черт с ней, чекисткой перетраханной. С ума съехать. Двадцать пять чеков за ночь. Да я на основной базе бесплатно пере…

      – Идет! Точно, идет! – неожиданно встрепенулся Марлин.

      – Ну-ка… – Командир вырвал у лейтенанта бинокль.

      Человек в обычном для дехканина одеянии быстро спускался по склону и, беспокойно оглядываясь назад, делал странные броски из стороны в сторону. Подполковник помрачнел:

      – Ну вот, принесла нелегкая. А я уже думал, спокойно вернемся на перевалочный. Постойте-ка… У меня такое ощущение, что этот тип ждет, что по нему вот-вот пальнут из-за тех вон камушков с кустиками.

      Запищала рация. Подполковник обернулся к лежащему невдалеке радисту:

      – Ну что там у тебя?

      Тот нервно оторвал резиновые наушники от головы:

      – Третий передает: замечено передвижение небольших групп в нашем районе. Идут с двух сторон вдоль границы…

      – Ёшкин корень, этак нас здесь зажмут. Припрут к горам и хана! Это они, наверно, по его душу. Преследователи херовы… Мы же у них теперь на пути. Вот что, Хмелев. Бери-ка двоих половчее и дуй назад. Будешь обеспечивать наш отход. Не дай бог дашь им возможность выставить заслон у нас на пути. Шкуру спущу. Дружба дружбой… Ну ты понял меня, капитан…

      Хмелев привстал:

      – Рыбаков, Людко! За мной, бегом марш!

      Поправляя на ходу увесистые офицерские бронежилеты, прикрывающие кроме груди и живота еще шею и пах, спецназовцы двинулись в сторону заброшенных арыков, окруженных засохшими кривыми деревцами.

      Человек же, бегущий по склону, вдруг упал и закувыркался среди колючек редкого кустарника. И почти одновременно с этим раздались нестройные винтовочные залпы.

      – Все. Подстрелили, – стиснул зубы подполковник и вздрогнул от близкого свиста