Мысли. Андрей Демидов

приподнял архивные папки, лежащие орлами вниз, и взглянул на Веру:

      – Будь добра, сходи к Борису Николаевичу, возьми документы для меня, потом в отделе размножения уточни, смогут ли сделать дубликаты этих бумаг. И возьми у завхоза несколько фирменных папок, скажешь, я просил. Все поняла?

      – Да, Василий Ефремович, а что за документы?

      – Там разберешься. – Ягов вдруг сделал серьезное лицо и шутливо пригрозил: – Иди и с пустыми руками не возвращайся, а то папе пожалуюсь, и он тебя отшлепает. Как он, кстати, поживает?

      – Ничего. Недавно был на встрече одноклассников. Говорит, мало человек пришло, и что вами кто-то интересовался.

      – Да, классец наш дружным не был. Все врозь держались. А кто интересовался? Мужского пола али женского?

      – Не знаю. Ну, я пойду? – Вера опустила глаза на карту, угловой штамп которой был закрыт рукавом пиджака шефа.

      – Да, да. Ступай!

      В дверях девушка столкнулась с секретаршей, которая несла на подносе турку с дымящимся кофе и небольшую чашечку:

      – Ой, Лидия Марковна…

      – Не спи на ходу.

      Секретарша поставила поднос на длинный стол для совещаний.

      – С Челябинском связи нет, – отчиталась она, – повреждение на линии. Починят только к семи.

      – Что у них там, белобандиты орудуют, что ли? – раздраженно ругнулся Ягов. – Постоянно поломки, чертова страна! Грейгеру дозвонилась?

      – Да. И ему и Силину. Оба согласны на условиях, о которых, по их словам, вы знаете.

      – Ну хорошо. Готовь письмо в банк на оплату счетов. И вот еще что. Когда пойдешь в бухгалтерию, найди там Зудину. Стол ее второй от окна. Выведи в коридор и скажи, пусть припрячет балансовый отчет и потом передаст мне лично. Но не исправленный, а тот, где не сходится. Естественно, об этом не распространяйся. Все ясно?

      Ягов нетерпеливо теребил указательным пальцем корешки немецких папок, в которые никак не мог залезть.

      – Все поняла, Василь Ефремович. Сделаем.

      Секретарша поправила носком туфли задравшийся уголок ковра и вышла, тихонько закрыв дверь, в проем которой уже заглядывали утомленные лица очередников из приемной. Наконец замминистра остался один.

      Ягов потыкал в пожелтевшую бумагу карты двухцветным карандашом, всмотрелся в значки, обозначающие смешанный лес, ниточки и узелки железнодорожных путей, и обвел кружочками странные квадратики и таинственные зигзаги, нарисованные кем-то от руки. Потом он еще раз внимательно прочитал текст, сверяясь с карманным немецко-русским словарем.

      Ошибки быть не могло. Место, отображенное на карте, находилось где-то южнее Ковеля. Жирная черная стрелка упиралась в верхний край листа, вдоль нее размашисто было написано: «На Ковель». Другая стрелка была тоньше и синего цвета. Она уходила в нижний край карты, имела подпись «На Ро…» и обрывалась вместе с куском бумаги. Главной же зацепкой была небольшая речушка, а на ней отмеченная глубина и пунктиром выделенные броды с россыпью крестиков вокруг. Что они означали,