Далеко не три сестры. Мария Гуртрих

она не работает. Я, между прочим, тоже своего Котика ревновала к каждому столбу, когда дома сидела без работы, – выпалила Даша.

      – Знаете, девочки, я ведь еще месяц назад ей работу предлагала, – Маша оторвала ногу у курицы.

      – Ну и, – Вера вопросительно посмотрела на Катю.

      – А куда я детей дену?

      – Даша займется этим вопросом. Надеюсь, ты ещё помнишь, что твоя сестра работает в детском саду? Ещё какие-нибудь проблемы? – Вера пристально посмотрела на Катю.

      – А дом? А готовить кто будет? – Катя растерянно посмотрела на девчонок.

      – По-моему, в этом доме давно уже голодом всех морят. Когда последний раз ты пироги пекла? А мясо вообще в этом доме едят? – Шурочка ехидно улыбалась.

      – Знаешь, дорогая, ты сама себе вырыла огромную яму. Чего стоит эта твоя нездоровая худоба, если ты сидишь дома и изводишь своего мужа ревностью. Да, кстати, он завтра за вещами приедет, – как бы невзначай сказала Вера.

      – Ой, мамочки, – простонала Катя и сползла со стула.

      Какое-то время спустя Катя стала различать голоса. Кто-то упорно шлепал её по щекам.

      – Ну, мать, ты даешь! Сказала бы сразу уж, что у него другая баба. Глядишь, и вовсе бы не откачали, – зло шикнула Ирка Вере.

      – Она красивая? – промямлила Катя, и опять потеряла сознание.

      – Обалдеть! Как же надо любить мужика, чтоб от всякой ерунды в обморок хлопаться? – Даша подкатила глаза и вздохнула.

      – Какая к черту любовь! Это же голодный обморок, – рявкнула Шура, набирая в шприц какую-то жидкость.

      – Какая ты не романтичная, Шурка, – махнула рукой Даша.

      – Станешь тут с вами романтиком. А ну, поворачивай её задницей.

      После укола Катя стала приходить в себя. Шурка налила ей коньяка и насильно заставила выпить.

      – Шурочка, я умру без него, – захныкала Катя, приходя в себя.

      – Надо же, кинулась! Допекла парня до белого коленья, заморила. Умирать она собралась! А ну, девчонки, дайте нам чего-нибудь закусить, – шмыгая носом и утирая слезы, пробормотала Александра.

      – Шурка, ты чего? Прекрати немедленно! Мне волноваться вредно, – глаза у Ирочки увлажнились.

      – Жалко вас всех, недоделанные вы какие-то у меня, – приходя в чувство, выпалила Александра.

      – Вот она всегда так. Только что-то человеческое промелькнет и тут же становится в позу, – Дашка достала платок и стала вытирать потекшую тушь.

      – Кать, а где дети? – спросила Маша.

      – Лешка к маме своей на пару дней отвез. Может, они мне их совсем теперь не отдадут, – заскулила Катька.

      – Ой, какая же ты дура все-таки. Никто не умаляет твоих материнских чувств. Ты пойми, Лешкина мать должна хоть изредка видеть своих внуков. Представь, если бы я Илюшку своей свекрови не отдавала. Что бы с ней было? – Маша пристально посмотрела на Катю.

      – Это же совсем другое. Мой Лешка, слава богу, жив, – на Катю, молча уставились четыре пары глаз.

      – Ну ты дура! – выдохнула Даша.