Айрис. Изменчивыми тропами. Юлия Арниева

щегося мусора. Тошнотворная вонь тут же ударила в нос, в горле запершило, а из глаз покатились слёзы.

      – Поднимайся! – снова рыкнул всё тот же голос, и по моему лицу прилетело мокрой, не менее вонючей тряпкой.

      – Сейчас, – просипела я, через силу приподнялась, облокотившись на ящик, и попыталась открыть глаза, но веки словно налились свинцом, а приложив чуть больше усилий, в висках тут же отдалось невыносимой резью, – голова болит.

      – А нечего было дармавуху хлестать до утра! А ну, пошла, а то выгоню.

      Раздражать горластую и явно нервную бабу я не решилась и предприняла ещё одну попытку открыть глаза. От увиденного моё сердце в ужасе болезненно сжалось, а дыхание перехватило.

      – Где я? – испуганно прошептала и, осторожно вскинув голову, уставилась на нависшую надо мной грозную особу. Та злобно оскалилась, вновь замахнулась на меня грязной тряпкой.

      – На заднем дворе трактира, и чего попёрлась на ночь глядя сюда!

      – Не знаю, – просипела, не понимая, что я здесь делаю. Незнакомая тёмная подворотня с наваленным у стены мусором, среди которого сновали огромные крысы в поисках чем поживиться. Предрассветный сумрак не освещал все уголки этого кошмара, но и того, что я видела, было достаточно, чтобы прийти в неописуемый ужас.

      – Айрис! Дрянная девка! У меня скоро постояльцы спустятся. А я с тобой здесь валандаюсь! – снова закричала женщина в странном наряде, больно дёрнув меня за волосы, – приведи себя в порядок и убери зал.

      – Айрис? – с недоумением переспросила, услышав впервые это имя, оно казалось мне каким-то чужеродным. Я была уверена, что оно мне не принадлежит, но и своего я не могла вспомнить. Захлёбываясь от накатившей на меня паники, с силой сдавила виски, пытаясь восстановить в памяти хоть что-то… Но, кроме чёрной пустоты, крикливой тётки и подворотни с вонючими помоями и крысами, в моей голове ничего не было.

      С трудом поднимаясь с земли, дрожащими руками вытерла вымазанные чем-то липким ладони о подол платья, растерянно спросила, – Айрис – это я?

      – Нет, я! А ну, пошла! – прошипела женщина, больно пихнув меня в спину, – если бы не моё обещание твоей покойной матери, давно бы выгнала такую лентяйку взашей.

      – Айрис… но это не моё имя… Кто я? – беззвучно прошептала я, послушно следуя толчкам женщины, и медленными шажками направилась к тонкой полоске света.

      Глава 1

      – Быстрей топай! – снова пихнула меня в спину громогласная особа, прошла мимо и распахнула дверь. И тотчас яркий, ослепительный свет больно ударил по моим глазам. От набежавших слёз я ничего не видела и, запнувшись, упала, больно ударившись коленками о каменный пол, в ту же секунду ощутив под руками противную слизь и объедки.

      – Ах ты дрянь такая! – взвыла баба, хлестанув меня по спине всё тем же оружием, – Помои разлила по всей кухне!

      – Простите, – прошептала, испуганно сжимаясь, смигивая слёзы, – я сейчас всё уберу.

      – Конечно, уберёшь!

      – Можно воды? В горле пересохло, – попросила, с трудом ворочая языком. Во рту словно после приторно-сладкой конфеты – липко, а от странного кислого привкуса подташнивало.

      – Вон ковш с водой!

      – Спасибо, – поблагодарила, медленно пробираясь между столами, переступая через объедки. Напившись тёплой, затхлой воды, я почувствовала себя немного лучше и беглым взглядом осмотрелась.

      Это была кухня. Просторное помещение, почерневшие глиняные стены, задымлённые балки потолка, с которых свисали лохмы паутины. Огромные кастрюли в жирных потёках стояли на плите; потемневший от копоти очаг с пустым вертелом над ним занимал половину помещения. Многочисленные миски, кружки, чашки были расставлены на полках у стены. Столько же высилось в тазу, в ожидании, когда их помоют. Зловоние нечистот, разлившихся по полу, и аромат свежей выпечки из печи смешались в непередаваемую какофонию запахов, от которых было дурно и кружилась голова.

      Растерянная, я смотрела на захламлённое, тёмное от сажи помещение с единственным окном под самым потолком и не понимала, что здесь делаю.

      – Тряпку возьми, – снова закричала женщина, бросив в меня мокрый комок, – куда пошла! Ведро забыла, ох… дурная.

      С трудом понимая, что от меня требуется, я нашла взглядом ведро и как можно быстрее проследовала к нему. Макнув пару раз в ледяную воду грязную тряпку, попыталась её отжать, но сил не было. Руки от напряжения дрожали, ноги подкашивались, но стиснув зубы, мне всё же удалось, пусть и не с первого раза, выкрутить серую от грязи воду. Шлёпнув тряпкой по деревянному, изрезанному чем-то острым, столу, ощущая тошноту от застарелых испарений, я принялась вытирать крошки, рыбьи кости и липкую жидкость.

      Прибрав стол, я вновь оглядела помещение в поисках веника и метлы, чтобы собрать объедки с пола, и не нашла. Тяжело вздохнув, посмотрела на грязное, в липких разводах платье и, с трудом опустившись на колени, принялась тряпкой собирать вонючие помои.

      – Шустрей давай, скоро Луис придёт, не будет же он готовить в такой грязи, – прикрикнула