Падая легкою тьмой. Сергей Динамов

Анатольевну тридцатилетним. Первая жена, утомленная постоянным отсутствием, погрязнув в претензиях и упреках, не выдержала. Ольга Анатольевна, хотя и была на семь лет моложе, но достойность употребления отчества в его представлении под сомнение не ставилась никогда. А так, просто: Оля. Помните насчет двух половинок единого целого? Найти практически невозможно. С течением времени дает понять себя разнородность – излом среза одного на чуждую конфигурацию другой. Ольга Анатольевна поражала совпадениями.

      Расставались. Он не находил себе места, делая основную часть работы на уровне профи – подкоркой, дающей относительную свободу сознанию. А в нем банальное – постоянное желание видеть, быть рядом. И ожидание встречи.

      Безумство страсти? Нет, это ненадолго. Понимание, доброта, искренность. Ольга Анатольевна жила в его сердце, согревала своим теплом пропитанную адреналином мышечную ткань, дарила счастье покоя. И он боялся. Неумолимый омут смерти забирал жизни, был в сантиметре, секунде. Невыносимость мысли причинить ей боль угнетала, стала мешать. Но он не мог вырвать часть себя – свое дело.

      Она чувствовала. Смиренно просила верить в общую силу их разума, их любви, единением своим способную противостоять воле провидения.

      Канувшее в забытьи сокрытое одиночество душ. Лишь чуткое, нежное соприкосновение двух сердец, в открытости своей нашедших возможность отторгнуть пронизанное злом время…

      Следователь областного управления, вымотанный постперестроечно – перекроечным завалом, был искренен.

      – Картина представляется так. Подъехала к Киевской трассе от Анкудиново, остановилась. У вас дача там?

      – Да.

      – Машины пропускала. Поток же сутками идет. Там перед перекрестком ямки. Тряхнуло, с замка зажигания клемма соскочила – двигатель работает, а свет потух. Пять часов, темно уже. Аварийку включить не догадалась. Ну и, наверное, про тормоз забыла – катилась потихоньку назад. Испугалась. Эта сволочь на иномарке сзади подъехала. Ну, и тюкнула она его немного – на бампере микрочастицы краски. Тот вылез и монтировкой или чем – то похожим по рукам ей. Открытый перелом обеих. Окно с ее стороны было открыто. Знаете, как это у женщин. Выходить побоялась, окно открыла – и руками, как будто защитит… Тот уехал, а она сознание потеряла и в кювет скатилась в сорока метрах от перекрестка. Кювет глубокий. Перевернулась. Туман, потом сразу мороз. Там и машины толком не ездят. С Киевского не видно. Врач девять вечера установил. Нашли только утром.

      Он поднял все и вся, на что был способен. Но не воротишь. Горе раздавило.

      Сейчас он пытается думать об этом. Снова идиотизм баланса – компенсация. Чем лучше, тем хуже. Будет…

      «Мерседес», проводивший служебный автобус до метро и терпеливо ожидавший, пока Сергеич ловил частника, стоит в нескольких метрах сзади. Сергеич не стал переходить Комсомольский, пошел к поющему ларьку – навстречу. Двери – окна со стороны тротуара закрыты. Никто не выходил. Дверь водителя. Взгляд без угрозы, в руке сотовый, другая – снаружи, свободна. Среднего роста… Двери – окна со стороны