Падая легкою тьмой. Сергей Динамов

трогай веревка. Как слабнет – тяни быстро – быстро. Деньга нам на газе летит, Маркелов.

      – И охота тебе, старый, по горам с купюрами таскаться?

      – Здесь работа – деньга от плохой человек был. Дома тоже деньга. От хороший.

      Старлей

      Таджикская ССР, 29.07.1982, 02:10

      Глухо. Уставные положения давно отлетели в тартарары. Легкое присвистывание капитана Лаптева, доносящееся из глубины длинного и узкого каменного пенала, тает в предпосылках храпа капитана Полянского. Реакция горного ботинка старшего лейтенанта Чеканова – и вновь доминирует присвистывание. Подполковник Агашин недвусмысленно выразил на инструктаже свое отношение к имеющему место быть: «У кого люди спать будут – зубы напильником сточу». Игнорируя перспективы двадцати девяти оставшихся, плотно сжатых в связи с температурными казусами среды обитания, возлагая на обувь неусыпную заботу о тихом сне произведения писателя Каверина, командир тройки погружен в тщательное визуальное прощупывание ночи.

      Безнадега и холод постепенно одолевают. И вот уже общественный БК[9] свален в кучу. Брезентовые подсумки и чехлы размещены под комбезом, а еще – восемь килограммов чехословацкого бронежилета сверху. Тепло, выкраденное у жестких инструкций и наставлений, играет злую шутку. Клонит в сон. Старлей сдерживает дыхание и доводит себя до околообморочного состояния. Вырванная из сладкого омута плоть болью напоминает о насущном, нервно взбрыкивает и очумело хватает воздух под удары безумствующей крови. Насытившись и воспрянув, в долгу не остается – указывает на пониженное содержание никотина. Вдосталь поиздевавшись, старается улизнуть вновь. Старлей обращается к логике в походе за пониманием. Хорошо, сейчас будем мерзнуть, если…

      Всплеск света… Мимолетный… В самом верху. Слева. Почти у среза, переходящего в пологий подъем. Сон исчез. Комок мышц и глаза хищника в хитросплетении команд натасканной программы «Зверь». Дрогнувшее время разворачивает спираль…

      И вновь медленное, аккуратное просеивание уже знакомых очертаний камня. Но тянет, ох, как тянет туда.

      Мелькнуло, перечеркнув бездну, минут через семь – восемь. Пауза в уставшей бороться с собой голове. И гром: «Какой, на хрен, метеор в инфре?!» С силой, каблук в ребра. Сонный шепот: «Что?»

      – Связь с Никишиным. Быстро. Верх сестер и напротив. Лаптева толкни.

      Зевающий и злой Полянский громыхает трубкой телефона секрета.

      – Дежурный, дай ноль первого… Первый, четвертый на трубе. Посмотри там сестер и напротив. Наш комдив чего – то углядел… Нет. Наверху, говорит… Леший его знает… Да птица, небось… В шесть, в шесть на покой… Голос – то какой бодрый… Сам иди… Ага, ну бывай.

      Глухие тычки в мягкое и елейный полушепот.

      – Доброе утро, Петр Григорьевич. Как спалось на новом месте?

      – Вы что, съехали? Три часа ночи. Спят все.

      – Да вот енерал – полковник изволють побеспокить – с. Ловят – с коварных джигитов, орден очередной примеря…

      Знакомое

9

Боекомплект.