Двенадцать месяцев. От февраля до февраля. Том 1. Владимир Жестков

немного удивился, откуда зимой взялся кузнечик, и хотел посмотреть в энциклопедии, где же они зимуют, но закрутился и забыл. Около месяца прошло, наверное, и случилось второе пришествие того же самого, как мы надеялись, кузнечика. Но уже на следующей неделе мы убедились, что очень ошибались, так как вечером, когда мы вернулись с прогулки с ребёнком и зажгли свет, от нас в разные стороны разбежалось уже трое таких попрыгунчиков. Это нас насторожило, но не более. Мы всё ещё были уверены, что это именно обычные, привычные нашему глазу луговые музыканты, играющие на собственной скрипке.

      Осознали мы, что заблуждаемся, одним поздним вечером, когда собрались укладывать ребёнка спать, а крупное существо, сантиметра три длиной, с характерным треском от вибрирующих крыльев пролетело из одного угла достаточно большой комнаты в другой и приземлилось точно в детской кроватке. Хорошо, дитятко, в ней проживающее, в тот момент на ласковых материнских руках находилось. Удивлению нашему не было границ. Позвольте, ещё совсем недавно, чуть ли не вчера или позавчера, это существо бегало по полу и ни о чём другом не помышляло, а сейчас уже на крыло стало, да ещё и на такие дальние перелёты оказалось способно. Что же нас дальше ждать будет при таком стремительном развитии событий?

      В поисках ответа на этот вопрос я ловко поймал летуна и, удерживая пальцами левой руки, так мне привычней было, стал его рассматривать. Вначале я принял его за здоровенную саранчу – такое, знаете, страшное насекомое, вредитель посевов, которое летает тучами, всё уничтожая на своём пути, – но потом понял, что это не так. Саранча – ярко-зелёная мерзость, а то, что в моей руке лапками шевелило, было окрашено в серовато-коричневатый цвет и к тому же одето в панцирь, твёрдый на ощупь. Я ещё немного на него посмотрел, а потом решил: гляди не гляди, ничего я тут не выгляжу – ну не специалист я по членистоногим, или к какому там отряду это насекомое относится, – да в соседнюю квартиру направился, в которой наш теперь уже хороший знакомый, тот самый председатель кооператива по имени Виталий, проживал.

      Дверь открылась достаточно быстро – видно, часто жителям нашего дома своего председателя приходится беспокоить, вот и выработали они у него условный рефлекс. Как звонок раздаётся, он к двери бежит – узнать, где ещё что случилось. Реакция на моё появление была довольно-таки странная. Я ещё только поздороваться собирался, а Виталий уже побледнел и сдавленным от волнения голосом произнёс:

      – Что, и у вас тоже?

      – Виталий, я не понял, что «тоже»?

      – Эта гадость свиристящая завелась, – ответил он, показывая на существо в моей руке.

      – Почему свиристящая? Летающая – да, но свиристящая – не слышал.

      – Не обрадую – скоро услышите, – тоскливо протянул он.

      – Вы загадками не говорите, объясните мне, что это такое и что с ним делать. У нас в квартире этого добра, мелкого только, полно, по полу вечерами ползает. Теперь вот эта штука выросла и даже летать начала.

      – У меня не летает, у меня только свиристит.