Самый чувственный год. Рейчел Стюарт

к той же бунтарской усмешке.

      Я резко отвожу взгляд и накидываюсь на Чарльза:

      – Какого черта она здесь делает?!

      Его улыбка гаснет.

      – Давайте присядем, и я все объясню.

      – Я тоже рада тебя видеть. – Она обращается ко мне.

      Ее голос тверд, а в ее глазах читается намек на то, что я хотел бы считать раскаянием.

      Правда, она никогда не страдала угрызениями совести.

      Откуда, черт возьми, она взялась?! Где была все это время?

      И, что более важно, почему она здесь?

      Она сжала сумку так крепко, что побелели костяшки пальцев. В комнате воцаряется тишина, все смотрят на меня.

      – Ну что, присядем? – спрашивает она.

      Присесть? С ней? Чтобы услышать завещание моей бабушки? Это, должно быть, шутка.

      Какая-то странная, извращенная шутка.

      – Да, давайте присядем.

      Чарльз жестом указывает ей на стул, помогает пристроить сумку, а я просто стою как дурак и смотрю на нее. На улице льет как из ведра, ее голые руки блестят от воды, одежда прилипает к коже.

      Я словно снова на озере, как более двух десятилетий назад. И пожар, столь же мгновенный, сколь нежелательный, вспыхивает внутри меня.

      – Могу я предложить вам что-нибудь выпить, мисс Эванс?

      – Воды было бы прекрасно.

      Чарльз, словно компенсируя мою враждебность, изо всех сил пытается вести себя как ни в чем не бывало. В конце концов, если бабушка хотела, чтобы она находилась здесь, мне нужно вести себя достойно.

      Я сажусь на свое место, пытаясь сдерживать внутреннюю бурю.

      О, бабушка, что ты наделала?

      Глава 2

Саммер

      – Что бабушка сделала?!

      Я слегка подпрыгиваю на стуле от крика Эдварда. И неизвестно, что хуже, – его приветствие или реакция на завещание.

      Не могу его винить ни в том ни в другом.

      Я ошеломлена не меньше его. Фактически лишилась дара речи. Большая редкость для меня.

      Макалистер вытирает лоб, его морщины становятся глубже. Бедняга.

      – Т-ты хочешь, чтобы я прочитал все заново?

      Эдвард в гневе. В сильном гневе. И его внешний вид словно подчеркивает этот гнев. Строгий покрой темно-синего костюма, тщательно ухоженные и зачесанные назад каштановые волосы, легкая щетина подчеркивает выдающиеся скулы и сильную челюсть.

      Это уже не тот гладко выбритый двадцатилетний парень, которого я встретила много лет назад, бывший ученик государственной школы, с тихой улыбкой и милым характером.

      Сейчас передо мной мужчина, за плечами которого груз прожитых лет, богатства и успеха.

      – Нет, не нужно читать. Я все понял. Просто… – Его шоколадно-карие глаза, острые как бритва, скользят по мне, мое сердце непроизвольно подпрыгивает. Я даже не успеваю прийти в себя, как он снова смотрит на Макалистера, в глубине его глаз вспыхивает обвинение. – Она, видимо, плохо соображала. Ты должен был, – он машет рукой, – убедиться в том, что она принимала эти решения в здравом уме и памяти.

      – Эдвард! Не смей сомневаться в разуме Кэтрин. Она была вменяема.

      – Правда?

      Он