Делион. По следам древней печати. Владимир Михайлович Сушков

поразило, он раскрыл рот, но не знал, что сказать, в его голове родились тысячи тысяч мыслей и в этот же момент они все погибли, выветрились или вышли вместе с потом, моментально выступившим на его голове и подмышках. Одна секунда времени длилась словно десятки лет и целая жизнь рыцаря пролетела перед его глазами.

      Сенешаль ничего не успел предпринять. Он уже начал вопить к тому моменту, когда острые зубы цирюльника начали раздирать его плоть на шеи, в том месте, где находится артерия. Аувин ощутил, как из двух маленьких отверстий фонтаном брызнула кровь, орошая алым дождем заваленный книгами стол, стены и пол. Аувин хотел схватиться за свой меч, но вспомнил, что оставил его подле кровати, тогда он поднес свою правую руку к ране, чтобы закрыть яростное кровотечение, но цирюльник не дал ему это сделать, вновь набросился на шею бедного сенешаля. Кровь окропила белоснежный балдахин в алые тона. Последнее, что почувствовал орущий от неимоверной боли сенешаль, так это запах мускуса, перемешавшийся с металлическим запахом крови и гнилью изо рта этого существа. В глазах быстро потемнело, у Аувина не осталось сил, чтобы противоборствовать своему недругу. Было только лишь одно слово от цирюльника, которое Аувин услышал сквозь агонию и хрустящие звуки собственной шеи.

      – Вкусно.

      Глава 4

      Мифы и легенды повествуют о том, что Двенадцать светлоликих богов еще в Первую эпоху заковали своего главного врага в кандалы и навсегда спрятали его за вратами в самых ужасных уголках Бездны. Имя их врагу – Скованный, именно он является объектом для поклонения Тьмы. Он и есть Тьма. Говорят, что боги использовали камень из двух лун – Мольвии и Анулы, чтобы создать магические печати, запиравшие врата. Но боги и сами удивились собственному могуществу – они не смогли сломать эти печати, поэтому решили захоронить их в самых разных уголках Делиона.

      (с) Путеводитель по Делиону.

      В пояснице саднило, копчик готов был развалиться на тысячи мелких осколков, а на руках, промеж больших и указательных пальцев появились свежие кровоточащие мозоли. Флавиан мог только с большой натяжкой назвать себя всадником, он редко ездил на лошадях, только в случаях крайней необходимости и не умело с ними обращался. Если так подумать, то только крепкая дружба с Аргием, чей отец был конюхом, заставила Флавиана научиться править лошадью. В детстве он боялся этих верховых животных, считая их опасными и всегда остерегался их задних копыт. Но эта ночь изменила все.

      Они ехали молча. С галопа на аллюр они перешли только тогда, когда были уверены, что погони за ними нет. Аргий был встревожен и напуган, Флавиан ехал позади своего друга и в его голове просто бурлило жерло вулкана из сотни мыслей. Однако ни одна мысль не задерживалась больше, чем на мгновение. Перед его глазами до сих пор стояла фигурка взволнованной матери, прогоняющего своего сына из Утворта.

      – Я вас догоню. Бегите на север, там встретимся у поймы Изгила, – говорила мать, и Флавиан, вспомнив эти слова, увидел в своих воспоминаниях слезы, сочащиеся из глаз его матери.

      Позади