Живые связи. Анастасия Аверина

варианта. Я прикрыла глаза ладонями, чтобы не наблюдать весь этот срам. Оставив мое тело откровенно открытым для всякого рода посягательств, он поднялся и стал уверенно снимать свой камзол, расстегнул и дернул вверх рубашку, отпустил брюки… это все я видела сквозь щелки между пальцами, в которые подглядывала за происходящим. А происходящее… вызывало у меня странные чувства. Любопытство переплеталось со страхом, интерес с обидой, а злость с предвкушением описанного в романах экстаза. Я одновременно хотела оказаться на месте моих любимых героинь, но в то же время ненавидела Ратмира за то, что он вовлек меня в неизбежное сближение.

      Когда тиран полностью разделся, меня захлестнула волна паники, которую в этот раз я не смогла остановить. Все дело в том, что я никогда не видела мужчину… в столь откровенном виде. Выдающееся выражение мужского естества так сильно ударило мне в глаза (в переносном смысле, конечно), что разум мгновенно оказался захвачен трусостью. Я с визгом подскочила и выкрикнула:

      – Спасите!!! – словно в этом чертовом глухом и темном месте можно было бы ждать волшебной подмоги.

      И что есть силы припустила прочь, визжа и размахивая руками. Далеко убежать не удалось. Быстрее, чем хотелось бы, Ратмир настиг меня, остановил, перехватывая рукой и настойчиво, но мягко положил обратно. На насиженное, то есть налёжанное, местечко. Хорошо, что я успела хорошенько треснуть жениха по колену, отчего он глухо вздохнул и осел на землю, возле меня. Далее, как и обычно бывает в любовных романах, правильный герой (это тот, который стремится сначала расположить к себе героиню, а уж потом свершает то, что ожидают все читатели) стал искать на моем теле точки, которые могли бы меня заставить проникнуться происходящим.

      Настойчивые пальцы заскользили сверху и снизу и даже там, где посередине, и в общем паршивец нашел таки эти места, ранее припрятанные в бабушкиных панталонах, от которых мое тело непроизвольно выгнулось змеей, а с губ сорвался позорный вскрик. Говоривший о моем однозначном моральном падении, хотя Джит была бы довольна такому происшествию в моей жизни.

      Мучитель терзал меня кропотливо, то возвращаясь к моим губам, то к точкам на моем теле, о которых святые матушки всегда благоразумно умалчивали, подхватывая за место предшествующего наказания, бродя руками по плечам и опускаясь ниже, щекоча пупок своим дыханием, отчего мне приходилось вздыхать с примесью осуждения. Этот прием был мною подсмотрен в выданной мне книге Джит «О методах и приемах подконтрольного взращивания мужеских особей», предназначенной для гармоничного семейного уклада. Предполагалось, что та самая особь начнет испытывать толику вины за свое неблагочестивое поведение, вознаградив супругу увесистым подарком.

      Между тем в глазах Ратмира разливался огонь и по сдержанным стонам, похожим на рычание пса, грызущего корм, я понимала, что ему тяжело сдерживать себя. Но как любой положительный герой, в чем я, конечно, сомневалась, Ратмир удерживал контроль и свои