Аськины истории. Гаянэ Шахламова-Марданова

Григорьевна стала тормошить Аську:

      – Асенька, киска, что ты сказала? Повтори, пожалуйста, что ты сказала. Мамочка тебя очень просит. Ну, пожалуйста!

      Аська посмотрела на нее своими глазками-вишенками и вдруг выпалила:

      – Неть.

      – Как это “неть”, ты не хочешь говорить? Ты что, не будешь говорить? – спросил Петр Аркадьевич. И тут Аська сразила всех наповал. Она взяла со стола бутылку с соской и прежде, чем сунуть ее себе в рот спокойно заявила:

      – Не будесь.

      К двум годам Аська могла целый день трещать без умолку и всем давать ценные советы. Сидя на своем стульчике на кухне она торжественно объявляла:

      – Бабуя, сецясь ты меня покойми.

      – Асенька, но тебя же я собиралась кормить, – удивлялась мама.

      – Неть, мамоцька, ты юководи пьяцессом.

      Как-то Эмма Григорьевна играла на пианино. Вдруг из соседней комнаты раздался Аськин вопль:

      – Мама, сейцьсь зе пеестань игять – ты мне месяесь яботать!

      От Аськи можно было ожидать чего угодно, поэтому все сразу кинулись к ней в комнату посмотреть на ее “работу” и остолбенели. Воткнув в ушки концы трубки, которой бабушка слушала сердце у больных детей, и ухватив Чарлика за хвост, Аська пыталась приставить другой конец этой трубки к чарликиному брюху. Пес жалобно скулил и тщетно пытался вырваться из рук “доктора”, а Аська приговаривала:

      – Бойной, вам надо сдеять опеяцию и укой.

      Чарлика от операции спасли, а Аське объяснили, что собак нельзя таскать за хвост, даже когда их лечишь.

      Особо болтливой Аська становилась, когда ее укладывали вечером спать. Спать Аська совершенно не любила и пускалась на всякие хитрости, чтобы оттянуть это мероприятие, чем доводила всю семью до полного изнеможения. Первым к Аськиной постели посылали Петра Аркадьевича.

      – Давай спать, доченька, – ласково начинал папа.

      – Давай, – охотно соглашалась Аська, закрывала глазки и тихо добавляла: – Зякази казьку.

      – Какую же тебе рассказать сказку? – спрашивал папа, не ожидая подвоха.

      Пья куецьку ябу.

      – Ну вот, жили – были старик со старухой, и была у них курочка ряба…

      – Нет, не так, – тут же встревала Аська, – стаик со стаюхой зили у сямого синего моя, а сейцясь надо гаявить “зили-били дед да баба и бия у них куяцька яба”.

      Через десять минут, следуя всем аськиным замечаниям, папа с трудом добирался до конца сказки. Аська лежала с закрытыми глазами. Петр Аркадьевич поднимался, собираясь уйти, и тут слышал:

      – А тепей закази пья епку.

      Папа со стоном падал на стул. На “Репку”, рассказываемую по Аськиному сценарию, уходило еще двадцать минут, и конец истории, когда на помощь дружному коллективу, вытягивающему из земли заколдованный овощ, прибегала, наконец, мышка, Петр Аркадьевич досказывал заплетающимся от сна языком. Аська примолкала, и папа тихо, стараясь не дышать, выползал из комнаты.

      – Что это за ребенок! – кричал папа на кухне, – Эмма, пойми – у меня завтра тяжелая операция, мне надо еще поработать,