Подкидыш для хулигана. Юлия Гауф

заставил выйти из машины, и она вряд ли понимает, что происходит.

      – Таня, – пчелка садится, чтобы быть вровень с малышкой. – А ты Марьяна?

      – Я тигр-р-р-ра, – смешно прорычала девочка.

      Стас, кажется, скороговорки с ней разучивал, чтобы не картавила. И Марьяна сейчас просто обожает все слова, в которых есть буква «р», которая раньше в ее исполнении звучала, как «л».

      – Хорошо. Тигра, устроим шопинг? И… чем от тебя пахнет? – принюхалась Таня к стоящей рядом с ней малышке. Подняла на меня голову, и вопросительно поинтересовалась: – Горин?

      Хм, ну голову я Марьяне мыл. И лицо умывал. Зубы чистили вместе. А в ванной-то как ее мыть? Страшно одну оставлять, вдруг утонет. Вот и попахивает малость, ничего критичного. Хотя Таня, судя по ее лицу, окончательно во мне разочаровалась.

      – Я няню думал найти, но все времени не было, – смутился, объясняя неопрятность ребенка.

      – Ясно. Никакого фудкорта, Горин. Пойдешь с нами, – раскомандовалась властная пчелка. – Сейчас купим приличное платье, обувь, белье, и поедем к тебе. А потом в опеку.

      – Значит, согласна?

      Уфф, все же, я сомневался, что Таня на деньги поведется. Слишком сильно она меня не любит, и, что греха таить, побаивается. Но кажется, обаяние Марьяны, или как она сама себя называет, тигры, сделало свое дело – Пчелкина повелась.

      «Или не обаяние» – подумал я, наблюдая, с какой жалостью Таня смотрит на мелкую. А меня она возмущением окатывает.

      Прям тигра и тигрица, того и гляди, покусает.

      – Сначала посмотрим, что опека скажет. Но я в любом случае не доверю тебе ребенка, – высокомерно произнесла Таня, и тихо добавила: – Угробишь же ее, балбес.

      Я предпочел не спорить, и не отвечать на оскорбления. Все что угодно, лишь бы не передумала.

      ***

      ТАНЯ

      Горин вызывает смешанные чувства.

      Сначала я решила, что свадьба и ребенок – это развод какой-то. Просто не могу я представить мажора, воспитывающего ребенка! Горин же избалованный балбес. Он о себе-то позаботиться вряд ли может.

      Но осмотрев Марьяну, я поняла – все правда. Это ж надо, Горин стесняется мыть ребенка, потому пусть ходит грязной. Уникум, чтоб его!

      – Мелкая, осмотрись пока, – сказал мажор Марьяне, когда мы вошли в магазин детских вещей. И придержал меня за руку. – Пчелка, вопросы есть?

      – Где родители девочки?

      – Мать ее кинула сразу после рождения. Вообще, она аборт хотела сделать, – нахмурился парень, – Стас отговорил. А как родила, сообщила, что либо отказ напишет, и в дом малютки, либо пусть Стас забирает, раз попросил рожать.

      Я поджала губы, сдерживая ругательства. Мать… перемать! Моя, хоть и скачет из одного замужества в другое, и не слишком мной интересуется, но я знаю – любит меня. Пусть, себя мама любит намного больше, но случись что с отцом – мама бы меня не бросила при всех ее недостатках. А тут… кукушка.

      – А Стас умер. Разбился, – потемнел Горин лицом. – Вот я и взял Марьяну к себе. Больше у нее нет никого – ни бабушек, ни дедушек. Никого.