Елизавета Йоркская. Последняя Белая роза. Элисон Уэйр

желание, чтобы его брат стал лорд-протектором, и, с точки зрения Глостера, он должен занять эту должность по праву. Вы понимаете, леди Бесси, что он захочет получить причитающееся ему? Отказ в удовлетворении его прав выглядит для него враждебным актом. Вам не приходило в голову, что он может бояться последствий для себя, если сторонники вашей матери захватят власть?

      Елизавета ощутила приступ отчаяния. Складывалось впечатление, что винить за возникновение этой ужасной ситуации нужно мать и ее сторонников.

      – И нет никакого способа примирить королеву и Глостера? – спросила она.

      Стэнли печально покачал головой:

      – Боюсь, что вражда имеет слишком глубокие корни у обеих сторон. Позвольте мне быть честным с вами: Глостер всегда недолюбливал Вудвиллов. Он не простил вашей матери смерть Кларенса. И этого не изменить. А ваша мать не может изменить ни своего происхождения, ни той роли, которую она сыграла в расправе над Кларенсом. Печально, но факт: Вудвиллов не любят ни знать, ни народ.

      Некоторое время Елизавета молчала, внутри у нее бурлила ярость.

      – Но им придется работать сообща. Дядя Глостер должен возглавить Совет.

      – Нет, если ваша леди матушка сможет этому противостоять! Она делает все возможное, чтобы не дать Глостеру занять этот пост.

      Где-то вдалеке послышался колокольный звон. Стэнли поклонился:

      – Я должен идти, леди Бесси. Новое заседание Совета начнется через несколько минут. Попытайтесь не переживать. Я и мои коллеги постараемся сделать так, чтобы эта распря завершилась мирно.

      Ближе к вечеру Елизавету вызвала к себе королева, которая ждала дочь в своем личном саду. Казалось, мать в это трудное время начала обращаться к ней и Дорсету за поддержкой как к старшим из своих детей. Это дало Елизавете ощущение, что она уже совсем взрослая, но и отяготило сложными вопросами, которые, как она сама чувствовала, не должны были ее касаться, по крайней мере пока.

      – Я получила письмо от Глостера, – сказала королева. – Он желает утешить меня в моей утрате и заверяет в своей любви и естественной привязанности к вам, детям его брата.

      Елизавета испытала огромное облегчение. Она знала, что на дядю Глостера можно положиться, он поступит правильно и снимет напряжение, возникшее между ним и матерью.

      – Это очень хорошее письмо, проникнутое любовью, – сказала она. – Теперь вы можете успокоиться.

      Мать посмотрела на нее как на сумасшедшую:

      – Разумеется, нет! Совету он тоже написал и продемонстрировал, что ему нельзя доверять. О, он сама любезность. Пишет, что всегда был верен вашему отцу и будет так же верен сыну своего брата и всем его детям, если – не дай бог – Нэд умрет. И тут он снял с себя маску и разоблачил свои намерения! С чего бы это Нэду умирать? Зачем вообще упоминать об этом? Если, конечно, он не мечтает о таком несчастье ради собственной выгоды! – Мать начинала терять самообладание.

      – Миледи, вы забываете: если что-то случится с Нэдом, королем станет Йорк!

      – Если ему позволят дожить до этого! –