Любовь к драконам обязательна. Марина Владимировна Ефиминюк

позволила я расцеловать себя в две щеки.

      – Кстати, – матушка посмотрела мне в лицо, – а кто бы тот мужчина?

      В трактире наступила пронзительная тишина. От любопытства даже дядька Невиш и кухарка Олив высунули носы из кухни. Я оглядела замершее семейство вороватым взглядом и громко вымолвила:

      – Слушайте, так есть хочется. Накормите судебного заступника?

      Все дружно оглянулись к Олив.

      – Сейчас яишенку сварганю, – всплеснула она полными руками.

      – Не надо варганить, – жалобно попросила я. – Просто пожарь.

      Ела, как смертник перед казнью. В смысле, сидела за столом, а с другой стороны, едва поместившись на лавке, за мной пристально наблюдали родственники. Как будто считали каждый проглоченный кусок, и завтрак закономерно застревал в горле. Никакого удовольствия!

      Вообще, глядя на мое семейство, вовек не догадаешься, что именно я родилась с фамилией Амэт. Яркая и черноволосая, как цыганка, Эзра пошла в Летицию, низенькая полненькая Арона походила на моего отца, будто кровная дочь, и только я казалась родственницей швабре. В смысле, высокая, худая и с невыразительными формами. В детстве мачеха думала, что меня прокляли, потому что поесть любила я, а округлости копились у Ароны.

      – Что? – пропыхтела я с набитым ртом.

      – Он сказал, что вы сослуживцы, – начала Летиция.

      – Сослуживцы? – Аппетит мигом пропал, а сердце бухнуло в желудок и стало оттеснять глазунью обратно к горлу. С преувеличенной осторожностью я отложила вилку и отодвинула тарелку.

      – Да, – согласилась мачеха, – представительный такой, в дорогом костюме. Сразу видно, что судебный заступник. И карточка красивая.

      – Красивая карточка, несомненно, важна, – поддакнула я, чувствуя, что в горле неприятно пересохло. – А можно ее посмотреть?

      – Он тебе, что ли, не показывал? – сощурилась мачеха.

      – Хочу сравнить, у кого лучше бумага.

      Она полезла в шикарное декольте и вытащила несколько помятый белый прямоугольник. Я взяла визитку в руки и вдруг почувствовала, как задергалось нижнее веко на правом глазу.

      – Худой он очень, – вздохнула Арона. – Красивый, но худой.

      – У тебя все худые, кто весит меньше двухсот фунтов, – насмешливо прокомментировала Эзра.

      – Держись от него подальше, – нравоучительно заключил отец, – потому что приличный мужчина так девицу через порог родительского дома переносить не будет!

      – Как?

      – На плече! Как мешок картошки!

      – Мешок картошки? – слабым голосом переспросила я и принялась с жадностью хлебать воду.

      На глянцевой дорогой карточке стоял герб родной конторы и имя, каким пугали стажеров. Таннер ди Элрой. Другими словами, я была обречена.

      ***

      Моя лучшая подруга Фэйр любила приговаривать: умирать, так с музыкой. Я решила, что буду выставлена со службы только торжественно. Надела черное платье и дерзкий красный шарфик, чтобы всем продемонстрировать, какой черной жемчужины они лишаются!