Друг и лейтенант Робина Гуда. Анна Овчинникова

и злобно сказал:

      – Dont trouble trouble until trouble troubles you!

      Это была одна из зазубренных мною в школе фраз, по-русски приблизительно означавшая: «Не буди лиха, пока оно тихо!»

      Матильда Деркач подпрыгнула и уставилась на меня с таким радостным ожиданием, что мне стало стыдно. В конце концов, у этой женщины нелегкий хлеб – попробуй-ка в пятьдесят с лишним лет изображать из себя шаманку, даже если тебе платят за представления «зелененькими»… От Валькиной мамы я знал, что «потомственные» колдовские таланты проявились у ее подруги после того, как закрылось предприятие, в бухгалтерии которого мадам Матильда проработала всю жизнь и собиралась тихо-мирно работать до пенсии. Само собой, госпожа Деркач была таким же членом Европейской ассоциации парапсихологов, как я – Билли Гейтсом… Но ведь не боги горшки обжигают – а вдруг ей все же удастся добиться удачи в том, в чем потерпели полное фиаско мои школьные учителя?

      – Пока что фокус не удался, – буркнул я. – Попробуйте еще разок.

      Колдунья метнула в меня взгляд, наверняка снискавший бы одобрение нашего каратистского гуру.

      Я уж думал, меня сейчас вышвырнут из кресла и из этой квартиры, и приготовился помахать рукой своей сотне баксов – но мадам Матильда еще не закончила представление.

      Теперь член ЕАПП зажгла несколько фитилей под названием «Аромат Ганга» и вытащила блестящий шарик на цепочке.

      – Смотри сюда! – она принялась раскачивать шарик перед моим лицом, слишком близко, чтобы от этого можно было словить кайф.

      К тому же от всех этих воскурений у меня уже начала болеть голова.

      Вот бы посмеялась моя мамуля, если бы узнала, какой дурью я тут занимаюсь! Но ей-то хорошо сейчас в Гамбурге обсуждать проблемы миграции вальдшнепов с немецкими коллегами. А я если и увижу иные берега, то только во сне, прикорнув в уютном кресле потомственной колдуньи. Я очень старался не зевать, но вчера мы с парнями засиделись в «Белых ночах» и, похоже, слегка перебрали.

      – Говори! – снова возгласила Матильда, продолжая манипуляции с шариком.

      – Oh, no, dont go home alone, nobody knows how lonely the road is! – сонно пробормотал я. И чтобы старушка не мучилась зря, тут же перевел: – О, нет, не ходи домой в одиночку, никто не знает, как одинока дорога!

      Теперь у меня в запасе оставалась всего одна фраза: «She sells seashells on the sea shore, and the shells she sells – are seashells, I am sure». То бишь – «Она продает ракушки на морском берегу, и ракушки, которые она продает – действительно морские ракушки, я в этом уверен».

      Мадам Матильда, прервав манипуляции с шариком, с ненавистью уставилась на меня.

      Я устало воззрился на нее.

      Мне вдруг стало абсолютно по балабасу, прогонит она меня немедленно или даст еще подремать в старинном плюшевом кресле.

      Но нет, старая гвардия не сдавалась!

      Мадам Матильда сняла с полки и водрузила на стол металлическую рамку с укрепленными на ней блестящими пластинками. Член ЕАПП пошаманила над странной штуковиной, и пластинки завертелись вразнобой в завораживающем ритме – одни быстро, другие медленно… На этот раз мне не удалось