Все реки петляют. Москва и Московия. Сергей Калашников

отменно.

* * *

      Меньше чем через два часа после ухода из Котласа, который такая же деревня, как и все нынешние города, появилась на виду каменная церковь, построенная с выдумкой и тщанием.

      – Сольвычегодск, – сообщил проводник. – Тут у Строгановых и дел всех начало, и главная вотчина.

      – А много у них вотчин? – полюбопытствовала Софи.

      – Ой, много. По Каме-реке особенно и по речкам, что в неё втекают. Да и здесь имеются. Даже Устюг Великий на их земле стоит.

      – А Котлас?

      – Просил он у царя и Котлас, но не дали ему. А почему не дали, не знаю. Может, потому, что староста там не губской, не земский, а выборный. Зыряне – они ведь инородцы, хоть и крещёные. Может, из-за этого.

      – А в чём отличие между этими старостами? – сразу потребовала ясности Софи.

      – Выборных свои посадские людишки выбирают, а губских присылают откуда-то. Они все боярского звания. А земские – они земские и есть.

      Опять для меня непонятка. Я-то уже знаю, что дворяне нынешние идут по служебной лестнице «стряпчий – стольник – окольничий – боярин». Вон, даже воевода Архангельский всего только стольник, то есть до боярина ещё не дослужился. А староста всяко ниже воеводы. Как же, будут на место главы какого-то Мухозасиженска целого боярина ставить! Хотя, припоминаю, Пётр в своё время создал специальный табель о рангах. Видать, его тоже забодала путаница в чинах и званиях. Кстати, спрашивать про то, кто такие земские, я не стану: похоже, постичь этого мне не дано. Да и неохота.

* * *

      Течение в Вычегде было поначалу примерно таким же, как в Двине – хорошо бежалось. Но вскоре начали попадаться перекаты – нестрашные, равнинные. Мы их легко проходили, чуть замедляясь из-за локального ускорения течения, и выходили в широкие плёсы. Много петляли или огибали острова.

      Уже через четыре дня нам пришлось делать остановки на ночь: наступала темнота, которую наш керосиновый прожектор рассеивал не более чем на полтора десятка метров. До поворота вправо в Северную Кельтму шли десять дней. Ну а потом почти сразу пошли низменные заросшие берега, болота то справа, то слева, немыслимые загогулины, которые выписывало русло, направляя наше движение куда-то не туда.

      Зато течение стало слабым. Речка мелела, иногда на поворотах мы задевали берега, поднимая плицами грунт со дна, и в один прекрасный день оторвали от днища тоннель-пришлёпку. На скорости это не сказалось. Мы шли, шли, временами ощущая вибрации от соприкосновения колёс с грунтом, который оказывался достаточно податливым, чтобы быть отброшенным назад клубами мути. Потом эта грязная от примеси ила и ряски вода начала подниматься за кормой постоянно, что продолжалось часа три подряд, но потом стало глубже, и мы вдруг заметили, что течение-то тащит нас в противоположном направлении.

      – Это где же мы дали кругаля? – обратилась Софи к проводнику.

      – Не крутнулись мы, а волок прошли. Я не виноват, что у барки этой осадка столь малая, а шарманка её прёт, как с цепи сорвалась. Через старый