Волчица для Шакала. Кристина Лин

от расправы. Вон как ноздри раздуваются.

      Смотри, милый, чтоб не порвало тебя от злости, еще инфаркт схватишь, бедолага. А мне такого не надо. Хочу увидеть твое падение и знать, что это дело моих рук. А так ты еще сдуешься, лишая меня мести. Слишком долго я шла к реваншу, не обламывай кайфа.

      Руки сжимаются в кулаки, а на губах держу улыбку. И плевать мне, что сейчас эта улыбка больше похожа на оскал. Да и у Одаевского рожа не слаще. Вон как глаза кровью налились.

      – Павел, вы не одолжите мне свою спутницу на один танец? – спрашивает Одаевский вдруг, даже не глядя на Волкова. Ошарашивая всех участников нелепой сцены своим вопросом.

      В груди сладко екнуло, что не сулит мне ничего хорошего. Не тот настрой перед дракой, Вероника, очнись!

      Милая беседа наших спутников резко оборвалась. Краем глаза я подмечаю, как отвисла челюсть у блондинистой Алисы, отчего-то внутренне ликуя по этому поводу.

      Одаевский прожигает меня взглядом. По телу пробежал холодок. Но я откинула предупреждение интуиции, как нелепую деталь.

      Надеешься напугать меня? Думаешь, что сбегу?

      – Если она не против…, – теряется Паша, совсем не ожидавший такого поворота.

      Глаза Одаевского хищно сверкнули. Как у дикого зверя, уверовавшего в безоговорочной победе над жертвой.

      Ждешь капитуляции? Побега? Хрен тебе!

      – Я не против, – делаю шаг вперед, подмечая на этот раз реакцию Волкова, у которого челюсть уползла вниз.

      Одаевский тут же подхватывает меня за талию, так же, как когда-то давно, когда я была полностью в его власти. По телу пробежала стая мурашек, будто это вообще что-то значит. Конечно, это просто волнение и отголоски приятных воспоминаний. Нельзя забывать о хищнике, который не заинтересован в непокорной игрушке. Именно это означает резкий, почти болезненный захват мужчиной моей талии. Его рука сжимается ровно настолько, чтобы я могла ощутить его силу и не упасть при этом в обморок.

      Вторая рука мужчины крепко сжимает мою ладонь, почти до побледнения костяшек сдавливая ее пальцами. Шиплю сквозь зубы, стараясь сдержать крик. Не получит он моей слабости, как и просьб о пощаде. Лучше я без руки останусь, чем попрошу его хоть о чем-то.