Озорные рассказы. Оноре де Бальзак

ответить, а ныне – увы! – они могли взволновать его не более чем заупокойная месса о почившем пане. Итак, он отодвинулся к самому краю постели, опасаясь даров любви, и сказал своей слишком пленительной супруге:

      – Ну что ж, моя милочка, вот вы теперь и супруга сенешаля и, в сущности, неплохо осенешалены.

      – О нет! – ответила она.

      – Как – нет?! – возразил Брюин в испуге. – Разве вы не дама?

      – Нет, – повторила она. – Я буду дама, только когда у меня родится ребенок.

      – Видели вы поля по дороге сюда? – заговорил старичок.

      – Да, – сказала она.

      – Ну, так они теперь ваши.

      – Вот как! – ответила Бланш со смехом. – Я там буду бабочек ловить, резвиться!

      – Вот и умница! – промолвил граф. – А как же лес?

      – Ах, я туда одна не пойду, вы меня будете сопровождать. Но, – прибавила она, – дайте мне немножечко того ликера, который варили для нас с таким старанием.

      – А к чему он вам, душенька? От него внутренности жжет.

      – Пусть жжет, – воскликнула она в раздражении, – ведь я хочу подарить вам как можно скорее ребеночка, а питье тому поможет.

      – О моя малютка! – сказал сенешаль, поняв, что Бланш была девственна до кончиков ногтей. – Для сего дела прежде всего необходимо соизволение Господа, и жена должна быть готова к принятию своего сеятеля.

      – А когда же это будет? – спросила она, улыбаясь.

      – Когда того возжелает природа, – ответил он шутки ради.

      – А что для того надо делать?

      – О, тут нужны некие действия, каббалистические и алхимические, кои далеко не безопасны.

      – А-а! – протянула она с задумчивым видом. – Вот почему матушка плакала, ожидая моего превращения, но Берта де Прейли ужасно важничает оттого, что сделалась женщиной, и она говорила мне, что ничего нет проще на свете.

      – Сие зависит от возраста, – ответил старик. – Но скажите, видели вы на конюшне белую кобылицу, о коей так много говорят по всей Турени?

      – Да, видела. Очень смирная и статная лошадка.

      – Так я вам дарю ее, и вы на ней будете скакать, когда вам захочется и сколько вам угодно.

      – О, вы очень добры. Я вижу, что мне не солгали, когда так говорили о вас.

      – Здесь, моя милочка, – продолжал он, – у меня есть эконом, капеллан, казначей, начальник конюшни, начальник кухни, бальи и даже кавалер Монсоро, молодой слуга по имени Готье, мой знаменосец, и он сам, и его люди, командиры, солдаты и кони – все вам подвластны и будут исполнять ваши желания беспрекословно, под страхом виселицы.

      – Но, – возразила она, – что касается того алхимического действия, разве нельзя его произвести немедля?

      – О нет, – сказал сенешаль. – Для сего требуется, чтобы сначала на нас обоих снизошла благодать, иначе у нас родится злосчастный ребенок, отягченный грехами, что воспрещается законами церкви. Потому-то на свете и расплодилось такое множество неисправимых,