Мистические истории. Ребенок, которого увели фейри. Джозеф Шеридан Ле Фаню

нами сведений, из всего того, что мы познали на первой стадии существования.

      – Откуда вам это известно?

      – Сейчас услышите. Однажды со мной произошла интересная история. Рассказывать довольно долго, но раз уж нам предстоит еще пять с половиной часов глазеть друг на друга, дожидаясь прилива и отплытия, то почему бы не скрасить это время, а заодно не помочь вам расцветить крылья, которые будут вам даны? Хотите послушать?

      – Больше всего на свете.

      – Сначала что-то вроде предыстории, – продолжал Донелли. – Без нее не обойтись, она подводит к тому, что для меня особенно важно.

      – Бога ради, пусть будет предыстория, раз она так поучительна.

      – Как нельзя более, – заверил он. – Но прежде, чем я начну, передайте мне, пожалуйста, бутылку, если в ней еще что-то осталось.

      – Виски больше нет.

      – Ну ладно, что поделаешь. Когда я жил в Индии и переезжал с места на место, разбил я как-то где-то палатку. У меня был местный слуга. Забыл его настоящее имя, да оно и не важно. Я всегда звал его Алек. Прелюбопытный был парень, остальные слуги его уважали и побаивались. Считали, он духовидец и имеет связь с потусторонним миром. Он был честен по местным понятиям, то есть не позволял никому меня грабить, но сам, конечно, потихоньку приворовывал. В Индии к этому привыкаешь и перестаешь обращать внимание. Хорошо уже то, что он не позволял другим касаться моего добра. Так вот, как уже было сказано, я разбил палатку на самом, казалось бы, подходящем месте, однако ночью спал очень плохо. Словно бы по мне ползала сороконожка. Утром я пожаловался на это Алеку и велел тщательно осмотреть матрас и землю под палаткой. На лице индуса не дрогнул ни один мускул, но в глазах вроде бы мелькнула какая-то мысль. Тем не менее я тут же об этом забыл. Следующая ночь прошла не лучше, а наутро я обнаружил на своих панджамах[60] прореху по всей длине. Я позвал Алека, показал ему порванное платье и снова пожаловался на плохой сон. «Ах, сахиб[61], – говорит Алек, – это все проделки Абдул-Хамида[62], кровожадного негодяя!»

      – Простите, – прервал я Донелли. – Неужели он имел в виду нынешнего турецкого султана?

      – Нет-нет, не султана, а его тезку.

      – Прошу прощения. Но вы упомянули кровожадного негодяя, и мне пришел на ум султан.

      – Нет-нет, это другой человек. Если угодно, называйте его другим Абдулом. Но я продолжу.

      – Еще только один вопрос. Абдул-Хамид – это ведь не индийское имя?

      – А я и не говорил, что индийское, – не без раздражения пояснил майор. – Конечно же, он был магометанин.

      – Но имя скорее турецкое или арабское.

      – За это я не отвечаю, я его не крестил. Я просто повторяю слова Алека. Будете придираться – брошу рассказывать.

      – Не примите за обиду, – сказал я. – У меня есть несомненное право проверять качество материала, который пойдет на мои будущие крылья. Продолжайте; больше я не стану перебивать.

      – Очень хорошо, условились. Вы подсыхаете?

      – Медленно. Солнце печет, но сушит одну сторону.

      – Со мной

60

Панджамы – разновидность легких свободных штанов, затягивающихся на шнурок вокруг талии; заимствованный британскими колонизаторами из костюма индийских мусульман, этот предмет одежды позднее эволюционировал в современную пижаму.

61

Сахиб — почтительное обращение к европейцу в колониальной Индии.

62

Абдул-Хамид II (1842–1918) – турецкий султан в 1876–1909 гг., последний самодержавный правитель Османской империи, заслуживший своей жестокой политикой прозвище Кровавый Султан.