Мистические истории. Ребенок, которого увели фейри. Джозеф Шеридан Ле Фаню

ног его лежала сабля, которую он, очевидно, выронил. Я всмотрелся в лицо: оно нисколько не напоминало Жана Бушона, каким я его запомнил, – ни одутловатых щек, ни бакенбардов, ни сломанного носа.

      – Прошу прощения, но с Жаном Бушоном тут нет ничего общего. Скорее я принял бы этот образ за Августа в молодости или, пожалуй, Наполеона. Настоящий греческий профиль.

      – Все возможно, – отозвался официант. – Но у нас не было фотографии для образца. Пришлось дать скульптору творческую свободу, и главное, нам хотелось потрафить духу Жана Бушона.

      – Понятно. Однако поза противоречит фактам. Жан Бушон свалился с лестницы головой вперед, а этот явно готовится упасть навзничь.

      – Это было бы против законов искусства, да и духу Жана Бушона вряд ли бы понравилось.

      – Да-да, понятно. Но знамя?..

      – Знамя придумал скульптор. Не мог же он вложить Жану в руку кофейную чашку! Как вы можете убедиться, все в целом выглядит преотлично. У искусства свои правила. Обратите внимание – внизу на пьедестале надпись.

      Наклонившись, я с некоторым недоумением прочитал:

      JEAN BOUCHON

      MORT SUR LE CHAMP DE GLOIRE[45]

      1870

      DULCE ET DECORUM EST PRO PATRIA MORI[46]

      – Какое поле брани, – вскричал я, – он ведь свалился с черной лестницы!

      – Но, месье, Орлеан весь – поле брани! А как мы в четыреста пятьдесят первом году под водительством святого Эньяна отразили нашествие Аттилы с его гуннами[47]? А как в тысяча четыреста двадцать девятом под знаменами Жанны д’Арк разбили англичан (месье простит мне невольный намек)? А как в ноябре тысяча восемьсот семидесятого отвоевали Орлеан у немцев?

      – Все это совершенно верно, – прервал я официанта. – Но Жан Бушон не бился с Аттилой, не сражался под знаменами Девственницы и не гнал пруссаков. «Dulce et decorum est pro patria mori» – слишком сильное выражение для подобного случая.

      – Как? Неужели месье не согласен с тем, что здесь выражены чувства возвышенные и патриотические?

      – Пожалуй, но они не на то направлены.

      – А зачем их направлять? Они и так хороши.

      – Но скульптор связал их с Жаном Бушоном, который погиб не за отечество, а из-за банального скандала в кофейне. Опять же, дата указана неправильно. Жан Бушон умер в тысяча восемьсот шестьдесят девятом, а не в тысяча восемьсот семидесятом году.

      – Разница всего-то в год.

      – Да, но эта ошибка в год вместе с цитатой из Горация и позой, приданной фигуре, внушит любому, будто Жан Бушон геройски погиб при освобождении Орлеана от пруссаков.

      – Ах, месье, ну кто же, глядя на памятник, рассчитывает узнать по нему истинную правду об усопшем?

      – Иными словами, правду вы принесли в жертву, – возразил я.

      – Жертва – это прекрасно! Что может быть благородней, героичней, чем жертва?

      – Не в тех случаях, когда жертвуют правдой.

      – Жертва – всегда жертва.

      – Ну ладно. – Мне не хотелось длить спор. –

45

Жан Бушон пал на поле брани (фр.).

46

Dulce et decorum est pro patria mori. – Цитата из «Од» (30–13 до н. э.; кн. III, ода 2, ст. 13) римского поэта Квинта Горация Флакка (65–8 до н. э.). Красна и сладка смерть за отечество (лат.). – Перевод А. Семенова-Тян-Шанского.

47

…как мы в четыреста пятьдесят первом году под водительством святого Эньяна отразили нашествие Аттилы с его гуннами? – В 451 г. армия Аттилы (ум. 453), предводителя племенного союза гуннов, аланов, остготов и др., вторглась в римскую провинцию Галлия (на территорию будущей Франции) и, после взятия ряда городов, попыталась захватить и разграбить Орлеан (в ту пору Аврелианум), но была остановлена подоспевшими в последний момент войсками Западной Римской империи и ее союзников-вестготов. По легенде, до их прибытия епископу Орлеана Эньяну (ум. 453) удалось задержать наступление гуннов при помощи молитвы.