Охота на лиса. Фиона Фабрициус

Монастырь Зёленых братьев находился к северу, но несколько восточнее эстансии бон Дамфэльсов. К северу не было ничего кроме бескрайних прерии и вытянутой неглубокой долины, где было много перелесков. «Много рощ – много лис», – вспомнилось ей. Несомненно, они ехали в сторону долины.

      Она старалась не бороться с болью, не пытаться отвлечься, но просто плыть по течению. – Прежде всего, не тревожьте лошадь и не привлекайте к себе внимания собак, – так говорил учитель.

      На тренажере Димити никогда не удавалось ни о чём не думать, и она была удивлена, обнаружив, насколько это было проще сделать здесь. Казалось что-то работало в её сознании, стирая мысли словно ластик. Вжик-вжик-вжик. Она хотела было раздраженно тряхнуть головой, ей не нравилось это ощущение, но вовремя вспомнила, что ей нельзя двигаться, действительно нельзя. Она принялась думать о своём новом бальном платье, мысленно рассматривая каждый волан, каждый вышитый лист и цветок, и через некоторое время неприятное чувство в ее голове стихло. – Скачи, – тихо приказала она себе. – Скачи, скачи, скачи.

      Она двигалась вместе с конём, закрыв глаза, не видя ничего больше. Позвоночник пылал огнём. В горле пересохло. Ей отчаянно хотелось закричать.

      Внезапно они достигли вершины длинного хребта и остановились. Ее глаза распахнулись, почти против её воли, и она посмотрела вниз, на долину перед ними. Это было похоже на Сад-Океан, за исключением того, что волны трав были янтарных и коричневых оттенков, в то время как острова состояли из настоящих деревьев, единственных видов деревьев, которые существовали на Траве. Болотные деревья росли везде где на поверхность выходили источники воды. Лисьи деревья. Пристанище зубастых дьяволов. Там они жили. Там они прятались, когда не крались среди травы, чтобы умыкнуть молодняк.

      Димити увидела лица других всадников, бледные от сосредоточенности, спокойные. Димити не поверила бы, что Эмирод может быть такой тихой, если бы сама этого не видела. Мама, наверное, вообще не могла бы в это поверить. И Шевлок! Не так уж часто можно было увидеть Шевлока без импортной сигары во рту – для Шевлока годился только лучший табак; он вечно был с открытым ртом, рассказывающим кому-то что-то. За исключением тех случаев, когда отец был рядом, конечно. Когда Ставенджер был рядом, Шевлок предпочитал тихонько сидеть в углу и не привлекал к себе внимания. Это граничило с самоуничижением.

      – Тихо, как в пустых земляных подвалах в середине зимы, в сезон трескучих морозов, – подумала Димити сосредоточилась на том, чтобы успокоить дыхание.

      На Охоте ценилась тишина, поэтому она помалкивала и смотрела прямо перед собой. Чёрные башни деревьев вырисовывались вокруг неё, их кроны закрывали само небо, мир внезапно наполнился шумом воды и хлюпаньем копыт, скользящих по мокрым камням и илу, чей запах бил ей в ноздри. Запах сырости и плодородия. Димити тихонько открыла рот, борясь с подступающим