Охота на лиса. Фиона Фабрициус

понёс человека на своей спине в известном только ему направлении. Другой Гипей приблизился к ждущему его всаднику и, тот, в свою очередь, сел на него верхом.

      Марджори вся похолодела, но тут же встряхнулась, заставляя себя заговорить. Она не позволит этим… этим, кем бы они ни были, заставить её замолчать.

      – Извините меня, – сказала Марджори достаточно громко, чтобы нарушить их молчание, – у этих ездовых животных есть копыта? Я не могу разглядеть отсюда.

      – Три, – пробормотала Ровена так тихо, что они едва могли её расслышать. Потом громче: – Да есть. Три. По три острых копыта на каждой ноге. Или, если быть точным, три треугольных пальца, каждый на манер копыта. Плюс два рудиментарных больших пальца, повыше, на каждой ноге.

      – А у гончих?

      – Тоже. За исключением того, что их копыта мягче. Они больше похоже на подушечки. Это делает их ноги очень устойчивыми.

      Почти все охотники уже были верхом.

      – Пойдёмте, – снова сказала Ровена всё тем же бесстрастным голосом. – Транспорт ждёт вас.

      Она скользила перед ними, как будто не касаясь земли, её широкие юбки парили над полированными мраморными полами, как безутешный воздушный шар, наполненный вместо летучего газа её горем. Она не смотрела на них, не произносила их имён. Её взгляд был обращён к чему-то внутри неё. Когда они подошли к вагону аэростата, Ровена без слов отвернулась и поплыла обратно тем же путём, которым они пришли.

      Возле вагона ждал Эрик бон Хаунсер. – Мой брат присоединился к охоте, – объяснил он. – Поскольку я больше не езжу верхом, я вызвался сопровождать вас. Возможно, у вас возникнут вопросы, на которые я смогу ответить.

      Он несколько неуклюже зашагал на своих ногах-протезах, затем остановился у двери вагона-аэростата и кивком предложил Марджори войти внутрь первой.

      Они плавно поднялись и теперь бесшумно парили над Охотой, наблюдая, как целые мили проносятся под копытами скакунов и широко расставленными ногами гончих. С воздуха животные казались всего лишь пятнами, наложенными на текстуру травы, пятнами, которые пульсировали, становясь длиннее и короче по мере того, как ноги вытягивались или собирались для следующего прыжка; гиппеи и Гончие отличались друг от друга только присутствием всадников, сами всадники превратились в наросты, бородавки на пульсирующих линиях. Охотники вошли в рощу, скрывшись из виду для наблюдавших за ними с воздуха. Через некоторое время крошечные точки появились снова и побежали к другой роще. С таким же успехом можно было бы наблюдать за муравьями или рыбами в ручье, или за рябью на воде, производимой ветром. В движении зверей не было ничего индивидуального. Только красные пятна говорили о человеческом участии в этом медитативном процессе. Со стороны можно было бы подумать, что они одиноки в своих поисках. Но вот трава заколыхалась впереди лошадей, хотя наблюдатели всё ещё не могли видеть, какую добычу преследовала