Джон Картер – марсианин. Эдгар Райс Берроуз

марсиан.

      Мама обучала меня языку и обычаям барсумцев, а однажды ночью рассказала мне историю моего рождения. Она внушала необходимость полной тайны и величайшей осторожности. Когда я окажусь вместе с другими юными тарками, никто не должен догадаться, что я другая, что я знаю, кто мои родители. И мама прошептала мне имя моего отца.

      Вдруг в темноте комнаты вспыхнул свет и перед нами предстала Саркойя. Ненависть, исходившая от нее, заставила сжаться мое сердце. Очевидно, она давно подозревала мою мать из-за ее отлучек, а теперь слышала весь наш разговор.

      Она не расслышала только одного – имени моего отца – и теперь настойчиво требовала у мамы назвать имя того, с кем согрешила. Но никакие угрозы не могли вырвать его из сердца любящей женщины. Чтобы спасти меня от неизбежных пыток, мать сказала, что не открыла этого имени ребенку. Саркойя поспешила к Талу Хаджусу с доносом. Едва она вышла, моя мать укутала меня в меха и побежала с безумной скоростью к южной окраине города, где находился мужчина, на чью помощь она не могла надеяться, но чье лицо ей хотелось увидеть еще раз перед смертью.

      Когда мы приблизились к окраине, то услышали шум со стороны ворот, которыми пользуются все отряды. Это были крики тотов и рев зитидаров, к ним примешивалось бряцание оружия. Первой мыслью моей матери было, что отец возвращается из своей экспедиции, но она знала тарков, и это удержало ее от того, чтобы побежать очертя голову ему навстречу.

      Спрятавшись в тени арки, мать ждала, чтобы кавалькада поравнялась с ней. Когда передняя часть процессии проходила мимо нас, меньшая луна осветила ее и показала, что это была экспедиция из инкубатора. Появился шанс спасти меня. Когда большая повозка поравнялась с нами, мать спряталась в ее тени и побежала рядом, страстно прижимая меня к груди. Она знала, что никогда ей не суждено больше ни обнять, ни увидеть меня.

      На большой площади началась сутолока, мама втолкнула меня в толпу других детей. Стражи были рады наконец-то снять с себя ответственность, лежавшую на них все время пути, и ничего не заметили. Детей ввели в большую комнату, где нас приняли незнакомые женщины, а на следующий день всех распределили по свитам вождей.

      Я никогда больше не видела матери. Тал Хаджус заключил ее в темницу, пытал, желая узнать имя моего отца, но она осталась тверда и умерла под смех Тала Хаджуса и других вождей во время одной из пыток. Мама убедила их, что убила меня, чтобы спасти от пыток, а тело оставила белым обезьянам. Только Саркойя не поверила ей, и я чувствую, что она подозревает о моем истинном происхождении.

      Когда отец вернулся, Тал Хаджус рассказывал при нем историю моей матери. Я присутствовала при этом и видела, что ни один мускул не дрогнул на его лице. Он ничем не выдал своего волнения, только не смеялся, когда Тал Хаджус весело описывал ее смертные муки. С этого мгновения отец ожесточился, и я жду того дня, когда он исполнит свое сокровенное желание и пнет ногой мертвое тело Тала Хаджуса. Любовь по-прежнему сильна