Джон Картер – марсианин. Эдгар Райс Берроуз

предков.

      – Я выше их оскорблений. Им известно, что я потомок десяти тысяч джеддаков и могу проследить свою родословную до строителя первого великого канала. Они же не знают даже собственных матерей и завидуют мне. В глубине души они ненавидят свою ужасную жизнь и срывают злобу на мне, сознавая, что я владею всем тем, чего они лишены. Они достойны нашей жалости, мой вождь, потому что мы выше их, даже если умрем от их рук.

      Если бы я знал тогда значение обращения «мой вождь» от меднокожей марсианской женщины, то был бы несказанно поражен. Да, многое мне было суждено еще узнать на Барсуме!

      – Мудрость велит встречать судьбу с достоинством, Дея. Но я думаю добиться того, чтобы ни один марсианин, будь он зеленый, желтый, розовый или фиолетовый, не посмел бы даже косо взглянуть на вас, моя принцесса!

      У Деи Торис при моих последних словах перехватило дыхание, она взглянула на меня широко раскрытыми глазами, потом странно рассмеялась, причем на ее щеках появились две коварные ямочки, покачала головой и воскликнула:

      – Какое дитя! Великий воин – и все-таки малое, неразумное дитя!

      – Что я такого сказал? – спросил я, оторопев.

      – Когда-нибудь вы узнаете, Джон Картер, если только мы останемся в живых. И я, дочь Мориса Каяка, сына Тардоса Мориса, слушала вас без гнева, – закончила она.

      Затем снова начала шутить и смеяться, подтрунивая над моим положением таркианского воина, которое так противоречило моему характеру.

      – Мне кажется, – сказала она со смехом, – что, если вам придется ранить врага, вы возьмете его к себе и будете лечить.

      – На Земле мы именно так и поступаем, – ответил я. – По крайней мере, среди цивилизованных людей.

      Это заставило ее снова рассмеяться. Она была все-таки марсианкой, несмотря на всю свою доброту и женственность, а марсианин стремится к смерти врага. Смерть врага означает дележ его имущества между живыми.

      Мне все еще очень любопытно было узнать, что так смутило ее в моих словах минуту назад, и я продолжал настаивать.

      – Нет! – воскликнула она. – Хватит того, что вы это сказали, а я слушала. И если вы узнаете, Джон Картер, что я умерла, а это, вероятно, случится раньше, чем дальняя луна двенадцать раз обойдет вокруг Барсума, то вспомните, что я вас слушала и улыбалась.

      Все это было для меня сущей китайской грамотой, но чем больше я настаивал, тем решительнее она отказывалась.

      Тем временем день уступил место ночи. Мы гуляли по длинной улице, освещенной двумя лунами Барсума, и Земля глядела на нас с высоты своим светящимся глазом. Мне казалось, что мы одни во всей Вселенной, и эта мысль была приятна.

      Было холодно, и я набросил на плечи Дее Торис мое шелковое покрывало, слегка обняв ее при этом. Какое я почувствовал смятение! И она слегка прижалась ко мне, хотя я не был уверен в этом. Я только знал, что моя рука задержалась на ее плече дольше, чем это было нужно, чтобы накинуть покрывало.

      Так, в молчании, мы шли по поверхности умирающего