Тысяча и один призрак. Александр Дюма

была первая улика, на которую наткнулись. Прошли в погреб в том же порядке, как я упомянул выше.

      Доктор и полицейский комиссар шли впереди, за ними – Ледрю и Жакмен, потом еще двое лиц, за ними жандармы, потом привилегированные, среди которых находился и я.

      Когда я сошел на седьмую ступеньку, мой взор погрузился в темноту погреба, которую постараюсь описать.

      Первый предмет, приковавший наши взоры, был труп без головы, лежавший у бочки; кран бочки был наполовину открыт, и из него текла струйка вина и, образовав ручеек, подтекала под доски.

      Труп был скрючен, как будто в момент агонии жертва пригнулась, а ноги ее не послушались. Платье с одной стороны приподнято было до подвязки. По-видимому, жертва застигнута была на коленях у бочки, когда она наполняла бутылку, которая выпала у нее из рук и валялась поблизости.

      Верхняя часть туловища плавала в крови.

      На мешке с гипсом, прислоненном к стене, как бюст на колонне, стояла, вернее, мы догадывались, что она там стояла, голова, утопавшая в волосах; полоса крови окрашивала мешок сверху донизу.

      Доктор и полицейский комиссар обошли труп и остановились перед лестницей.

      Среди погреба стояли два приятеля Ледрю и несколько любопытных, которые поторопились проникнуть сюда.

      Внизу, у лестницы, стоял Жакмен, которого не могли заставить двинуться дальше последней ступеньки. Возле Жакмена топтались два жандарма. Рядом стояло пять или шесть лиц, в числе которых находился и я.

      Мрачная внутренность погреба была освещена дрожащим светом свечки, которая была поставлена на ту бочку, откуда текло вино и напротив которой лежал труп жены Жакмена.

      – Подайте стол и стул, – распорядился полицейский комиссар и принялся за составление протокола.

      III. Протокол

      Затребованная мебель была доставлена полицейскому комиссару. Он укрепил стол, уселся перед ним, спросил свечку, которую принес ему доктор; перелезая через труп, вытащил из кармана чернильницу, перья, бумагу и начал составлять протокол.

      Пока он заносил предварительные сведения, доктор с любопытством повернулся к голове, поставленной на мешок с гипсом, но комиссар его остановил.

      – Не трогайте ничего, – сказал он, – законный порядок прежде всего.

      – Верно, – сказал доктор и вернулся на свое место.

      В течение нескольких минут царила тишина. Слышен был лишь скрип пера полицейского комиссара по плохой казенной бумаге. Написав несколько строк, он поднял голову и оглянулся.

      – Кто будет нашими свидетелями? – спросил полицейский комиссар у мэра.

      – Прежде всего эти два господина, – указал Ледрю на стоявших возле полицейского комиссара двух приятелей.

      – Хорошо.

      Мэр повернулся ко мне:

      – Затем вот этот господин, если он не возражает, что его имя будет фигурировать в протоколе.

      – Нисколько, сударь, – отвечал я.

      – Итак, пожалуйте сюда, – сказал полицейский комиссар.

      Я чувствовал отвращение, подходя к трупу. С того места, где я находился, некоторые