Узы крови. Алексей Осадчук

Оказалось, что много лет назад они даже участвовали в одном сражении против северян, правда, Жак служил в пехоте, а Венсан – в кавалерии. Сейчас эти двое, перебрасываясь короткими фразами, следили за тренирующимися парнями. Стоит ли упоминать, что с появлением еще одного ветерана тренировки стали более интенсивными?

      На моих губах мелькнула мгновенная улыбка, которую я тут же спрятал под маску безразличия.

      Обернувшись, я снова сел за стол и произнес:

      – Я дам вам за этот вексель три сотни серебряных крон.

      После того, как фон Гольц продал наши трофеи мэтру Жакобу, у меня появились наличные. В нижнем ящике моего стола сейчас лежало четыре кошеля по две сотни крон в каждом.

      Информация о том, что мы вернулись с трофеями все-таки, просочилась в народ. Так что нам пришлось продать все официальному представителю «Янтарной гильдии», дабы не прослыть контрабандистами.

      Должен признаться, когда фон Гольц принес мою долю от продажи когтей теневого волка и трех практически пустых крудов, я был впечатлен. А ведь мэтр Жакоб вряд ли дал нам справедливую цену.

      Но даже так мои соратники были счастливы. Их доля составила две с лишним сотни крон на брата – это большие деньги.

      М-да… Боюсь даже представить, сколько может стоить моя «коллекция» трофеев.

      Кстати, уже лейтенант фон Гольц во главе преданных Тассену бойцов из крепостного гарнизона, а также фон Брунон и Видаль отправились в поход. Они не отказались от идеи вернуться к озеру, чтобы забрать припрятанную нами в овраге тушу теневого волка. Вернее то, что от нее может остаться.

      Думаю, со дня на день они уже должны вернуться. И если им удастся привезти трофеи, моя доля там тоже есть.

      – Но позвольте, шевалье! – возмутился ростовщик. – В векселе черным по белому указана конкретная сумма!

      – Не спорю, – ответил я. – Но также в нем четко указан срок и место платежа. Полную сумму вы можете востребовать только спустя год с момента составления векселя и только в одном из филиалов банка Краонов.

      И он об этом прекрасно знает. Думаю, просто прощупывает почву. Хочет понять, с кем имеет дело. Понимаю…

      Теперь, кстати, ясно, почему Молле легко согласился на мои условия при подписании договора купли-продажи. Видимо, он изначально не собирался ждать целый год, да еще и ехать куда-то. Он рассчитывал сразу, пусть и значительно дешевле, продать этот вексель тому же Эрику Жюдору или какому-нибудь другому ростовщику.

      Жюдор замолчал, сверля меня задумчивым взглядом. А потом произнес уже нормальным голосом:

      – Триста – очень мало.

      – Может быть, – пожал плечами я.

      – Триста – это почти половина от указанной суммы. Готов снизить до пятисот.

      Я склонил голову набок.

      – Триста пятьдесят.

      Ростовщик покачал головой.

      – Мало. Четыреста восемьдесят.

      – Война, – напомнил я. – На дорогах бардак. Кроме того, в городах и их окрестностях рыскают банды рекрутеров.

      – Ну, какой из меня рекрут, – усмехнулся