Не говори никому. Млада Рябинина

я вижу, как ты мучаешься. Елки-палки, мужчины – особенно настолько обворожительные – не падают с небес, Катька. Ты либо их берешь всеми руками и ногами, либо упускаешь. Давай на чистоту, тебе нужен мегагорячий секс без обязательств.

      – Не думаю, что такая идея…

      – Не вмешивайся, Насть! – затыкает рот строгой львице. – Подожди, скоро ты сама на себе это испытаешь.

      Настя становиться бледнее обычного, правда, кончик носа моментально начинает подрагивать от подступающего раздражения. Зрачки расширяются, пальцы сильнее впиваются в стакан, норовя вот-вот расплющить в мелкие кусочки стекла. Черт, не хватало еще ссору в избу пригнать.

      – Я многого наслушалась от своих клиенток-мамашей, так они рассказывают о том, что любовник – это не путь развода, а раскрепощения себя. Таким образом, они находили в себе собственное «я», распределяли аппетиты и умеряли застой в браке. От этого никто не страдал, милая моя.

      – О’кей. Буду игнорировать его. Проще простого.

      И потянулась за пивом, пока Оксана укоризненно качала головой. Что поделать, нравы у каждого свои. Может быть, она принимает категоричность в отношениях, как рассвет цветка, для меня избранное коварство ни с чем несравнимо с казней. В средневековой Европе за любую промашку казнили не просто путем выбора, находили предельные вердикты, подобные тому, что предлагает Кислицына. Измена. Женщину могли заточить в монастырь до конца жизни. Некоторых женщин уродовали, отрезая им нос, губы или уши. И это не самое страшное, хотя кому как. Самое страшное – женщин сжигали на костре, подобно ведьмам, считая, что огонь может очистить заблудшую, порочную душу женщины.

      Девочки между собой спорят, только никакие реплики до меня не доходят. Я оказалась в своем мире. Рассматриваю картину, где огонь забирает крик девушки в гущу пекла, где ее кожа становится чем-то схожим с землей, пока вокруг собралась толпа народа, поглазеть над муками обычной простолюдинки. Они выкрикивают какие-то слова, но услышать – ей уже невозможно. Она увязла в огне.

      Встряхиваю головой, отчего волосы летят на лицо, убираю за уши, тянусь к стакану и делаю несколько глотков. Фантазия к моим двадцати шести годам сделалась крайне вульгарной, наверное, причины имеют глубокий корень, относящийся к тяжелому детству. Никому такого не пожелаю.

      – Ау! Вызываю планету Катю Краснову! Ты здесь, – щелкает перед моим лицом Оксанка. Я ударяю по ее руке, выпрямляясь. – Прости. Столько наговорила тебе, а ведь у тебя полно своих проблем. Ты не обижаешься?

      Темноволосая кладет свою руку поверх моей, покоившейся на стойке, сжимает и с виновато-обаятельной улыбкой смотрит исподлобья, как бы напрашиваясь на милостыню. Блаженственная белозубая улыбка возникает из ниоткуда, потому что не могу ее сдержать.

      Вместе пройти огонь, воду и медные трубы, вырасти, как родные сестры, строить общие планы, поддерживать, искать решения, мечтать, сочинять свою историю…

      Без них не было бы меня. А их без меня.

      Без них бы я не обрела свое место в этом мире.

      Мы связаны