Дочь времени. Поющие пески. Джозефина Тэй

ладно. Об этом рассказывает сэр Томас Мор, а он жил в то время и был знаком со всеми.

      – С Дайтоном и Форрестом?

      – Ну конечно же, нет. С Ричардом и бедняжкой королевой.

      – С королевой? Женой Ричарда?

      – Ну да!

      – А почему «бедняжкой»?

      – Все из-за него. Говорят, он ее отравил, потому что хотел жениться на своей племяннице.

      – Зачем?

      – Потому что она была настоящей наследницей.

      – А, понятно. Он избавился от племянников, а потом хотел жениться на своей племяннице.

      – Он же не мог жениться на них.

      – Да уж такое, думаю, даже Ричарду III не приходило в голову.

      – Вот он и решил жениться на Елизавете, чтобы чувствовать себя безопаснее на троне. Она потом вышла замуж за другого короля. Мне всегда нравилось, что в Елизавете немножко крови Плантагенетов. Я не в восторге от Тюдоров. Мне пора. Еще придет начальница, а номер четвертый не помыт.

      – Наступит конец света.

      – Нет, мой, – выходя из палаты, ответила Амазонка.

      Грант снова взялся за книгу и попытался прояснить для себя события, происходившие во время войны Роз. Бесполезно. Армии слонялись по всей Англии. Йорки и Ланкастеры, как в сумасшедшем калейдоскопе, сменяли друг друга в качестве победителей, и даже делать попытку как-нибудь разобраться в этом было безнадежно.

      Грант понял одно: беда заключалась не в самих стычках, а в том, что семена их были посеяны столетием раньше, когда был свергнут с престола Ричард II. Грант еще в юности четыре раза ходил смотреть «Ричарда Бордоского» в Новом театре и все помнил. Три поколения незаконно занявших престол Ланкастеров правили Англией: Генрих, преемник Ричарда, – несчастливо, но довольно благоразумно; шекспировский принц Гарри, мечтая о славе, сражался при Азенкуре. И наконец, его слабоумный сын. Неудивительно, что народ вновь захотел законной власти, наблюдая, как глупцы, посланные Генрихом VI во Францию, проигрывают там сражение за сражением, тогда как сам Генрих лелеет мысль об основании Итона и умоляет придворных дам уменьшить декольте.

      Все Ланкастеры оказались фанатиками, что особенно резко бросалось в глаза после довольно либерального правления Ричарда II, защитника идеи: «Живи и давай жить другим». Три правителя сменили друг друга, но все так же горели костры, на которых сжигали еретиков. Что ж тут удивительного, что в народе возникло недовольство?

      Оно усилилось с тех пор, как люди увидели герцога Йоркского, талантливого, разумного, терпимого, законного наследника Ричарда II. Может, никому особо и не хотелось, чтобы Йорк сверг простоватого Генриха, но уставшему народу нужно было, чтобы Йорк взял в свои руки правление страной и покончил с неразберихой.

      Йорк попытался это сделать и погиб в сражении, а его семья потом много лет провела в изгнании.

      Однако когда волнения поутихли, на троне Англии оказался его сын, который сражался вместе с ним, и потекла простая, мирная жизнь под властью молодого, светловолосого, очень красивого и распутного, что не мешало ему быть проницательным, Эдуарда IV.

      Вот и все, что Грант узнал о войне