Дочь времени. Поющие пески. Джозефина Тэй

Ричарда III. Чуть меньше злодеяний, чуть больше, какая разница?

      Не забыть бы спросить у Марты насчет Тиррела. С образованием у нее, правда, не очень, но она училась в привилегированной школе, может, что и помнит.

      Однако первым посетителем в этот день оказался большой, розовый, словно ребенок после мытья, сержант Уильямс, и Грант, тотчас позабыв об истории, обратился к современности. Уильямс с трудом примостился на неудобном стуле, широко расставил ноги, и его светло-голубые глазки засветились на солнце, как у довольной кошки. Грант относился к Уильямсу с симпатией, и ему было приятно поболтать с ним, послушать последние сплетни, узнать новости.

      – Начальник передавал привет, – сообщил Уильямс напоследок. – Он сказал, если что нужно, мы сделаем. – Его голубые глаза неотрывно смотрели на фотографию на тумбочке. Он даже голову склонил набок от напряжения. – Кто этот парень?

      Грант уже хотел ответить, но вовремя вспомнил, что Уильямс – профессионал, привыкший разбираться в лицах не хуже его самого.

      – Портрет неизвестного художника пятнадцатого века. Как он вам?

      – В этом я ничего не понимаю.

      – Да не о художнике я, о парне.

      – Ага. – Уильямс склонился над портретом, нахмурив брови и изображая высшую степень сосредоточенности. – А собственно, что вы имеете в виду?

      – Куда бы вы его посадили – на место судьи или подсудимого?

      Уильямс некоторое время размышлял, а потом голосом, не допускающим и тени сомнения, произнес:

      – Конечно, судьи.

      – Да?

      – Конечно. А что, вы против?

      – Нет. Просто забавно, что вы тоже ошиблись. Он подсудимый.

      – Странно, – не поверил Уильямс и вновь впился глазами в фотографию. – Вы знаете, кто это?

      – Знаю. Ричард III.

      Уильямс свистнул:

      – Вот оно что. Принцы в Тауэре и так далее. Злой дядюшка. Конечно, если знать, тогда… А так, нет, никогда не подумаешь. Горбун, значит. Как старый Халсбери, у которого если и был недостаток, так это чрезмерная доброта. Он из кожи вон лез, только бы присудить поменьше.

      – Вы помните, как были убиты принцы?

      – Я помню только, что мать носила Ричарда два года.

      – Да? Откуда вы это взяли?

      – Из школьного учебника, наверно.

      – Что за школа у вас была такая? Я ничего подобного не читал. Право, не исключено, что Библия и Шекспир не стареют благодаря учителям. Надо же так все переворачивать! Ну, а о человеке по имени Тиррел вы слышали?

      – Да. Он служил во флоте и утонул в Египте.

      – Да нет. Я об историческом Тирреле.

      – Я же вам говорю, что знаю из истории только две даты: 1066[10] год и 1603.

      – А что было в 1603 году? – спросил Грант, все еще поглощенный мыслями о Тирреле.

      – Мы навечно прицепили к себе Шотландию.

      – Что ж, все лучше, чем ждать, когда они вцепятся нам в горло. Говорят, это Тиррел убрал мальчишек.

      – Племянников? Зачем ему? Ладно, мне пора. Что-нибудь надо?

      – Вы, кажется, собирались на Чаринг-Кросс-роуд?

      – Да, в «Феникс».

      – Могу я попросить вас об одолжении?

      – Каком?

      – Зайдите

10

Год завоевания Англии норманнами.