Обыкновенный мир. Лу Яо

полотенцем, сел рядом и подал ему чашку чаю, которую принесла жена. – Попей, дорогой.

      – Нет, спасибо… Свояки вот предложили сыграть на Новый год.

      – Тогда можно по-простому сделать. Мы по дороге говорили о свадьбе – наверняка у вас сейчас не особо с деньгами. Может, одолжить надо? Если да, то ты только скажи – мы одолжим!

      Юйхоу был тронут участливым вниманием семьи Цзинь.

      – Да я ж потому и пришел… Не думал, что ты так скоро вернешься. Не успел и рта раскрыть, как ты сам предложил… Я и так у вас в долгу – язык не повернется снова донимать тебя, брат…

      – Ой, я тебя умоляю, – вставила его жена. – Вы и так нам каждый год столько делаете. Цзюньхай все крутит свою баранку – не будь вас, я бы так и сидела без вязанки хвороста…

      – Не стесняйся, брат. Сколько денег нужно? Трехсот юаней хватит? – спросил Цзюньхай.

      – Так много не надо, – ответил Юйхоу. – Двумя сотнями обойдемся…

      Цзюньхай тут же сказал жене:

      – Поди дай нашему Юйхоу две сотни.

      Женщина вышла в другую комнату.

      – Да сейчас не надо, до Нового года еще время есть… – вспыхнул старик.

      – Возьми-возьми, – ответил Цзюньхай. – Одежду, постельное белье – все нужно купить заранее. А что насчет зерна? Тут я тебе не помощник, мы ведь с пайка живем, все в бригаде столуются. Трудодней за нами нет. Ну, бывает, продашь что-то из пайка в городе – тем и живы…

      – Знаю, брат, не беспокойся. Что-нибудь придумаем.

      Жена Цзюньхая вынесла деньги и потянула их соседу:

      – Пересчитай.

      – Да чего уж, – он убрал деньги, свернутые трубочкой, в карман.

      С легким сердцем он вернулся домой. Жена уже хлопотала на кухне. Сюлянь сидела на кане и расчесывала бабушке волосы. В обычное время старушка лежала с полуприкрытыми глазами или пересчитывала таблетки, которые ей купил Шаопин. Она высыпáла их из пузырька и перебирала снова и снова, пока не уверялась, что все на месте, – прежде чем снова ссыпать обезболивающее в бутылку. Ей было жалко тратить его на себя. Но в последние дни бабушка позабыла о своем любимом занятии. Не смыкая воспаленных глаз, она со счастливой улыбкой наблюдала за своей невесткой. Сюлянь порой заботливо сидела рядышком, массировала ей спину или собирала тонкие пряди седых волос в крохотный пучок на макушке. Бабушка время от времени ласково гладила ее тонкой рукой.

      Шаопин ушел в поле, Ланьсян – в школу. Дома оставались только три женщины.

      – А где Шаоань? – спросил старик Сунь у жены.

      – На табачных посадках, под горой, – откликнулась она, раскатывая тесто.

      Шаоань боялся, что Сюлянь станет стесняться или чувствовать себя одиноко, а потому не выходил в поле несколько дней.

      Теперь он собирал лист с пожелтевших у корня табачных кустов, готовя его к просушке. Потом лист можно будет размолоть и продать в Каменухе, выручив немного денег.

      Юйхоу вышел на табачное поле и, не в силах сдержаться, тут же рассказал сыну, что ему удалось добыть наличных.

      Шаоань