Иди куда хочешь. Генри Лайон Олди

в завершенье: «Ишь, мартышка, а туда же…»

      Смахнул слезу Громовержец и промолчал над сыновним трупом во имя блага Свастики.

      На земле бушевала гроза: рушились стены цитаделей Ланки, сходились в бою ракшасы, люди и звери лесные, заклятая стрела пронзала грудь Десятиглавца, отправляя его мятежную душу в пекло – а в далекой Вайкунтхе невменяемым призраком бродил малыш Вишну. Спрашивали – кивал, звали – шел, гнали – тоже шел, не трогали – сидел в саду на лавочке. Здесь он был, в райских сферах, хочешь – ущипни-потрогай; и не было его здесь. Впервые за века прозябания малыш дышал полной грудью, жил подлинной жизнью, и перед этой бурей страстей вся его жизнь прошлая выглядела сохлой жужелицей перед слоном в течке. Гордыня и могущество, поражения и победы, любовь и ненависть, дружба и предательство…

      То, о чем мечталось.

      Не касайтесь меня, сволочи, не будите, не тревожьте – мир спасаю!

      Так бродяга, накурившись до одури дурман-травы «пуннага», отчаянно колотит по чужим рукам, что выдергивают его из сладостного забытья.

      И даже когда Десятиколесничный Рама под конец земной жизни начал сопротивляться присутствию в нем постороннего, когда схватился с богом-надсмотрщиком в душе, схватился насмерть, совершая безумные на первый взгляд поступки… Вишну был рад и этому. Равана пал, Свастика осталась довольна, и теперь надо было тихо-мирно довести подопечного до логичного финала.

      Герой сошел с ума, наломал дров, отрекся от престола и умер в лесу, на берегу реки Сарайю, при странных обстоятельствах.

      Позднее вишнуиты падут ниц перед любимым богом в образе славного победителя ракшасов. Они в экстазе перепутают двух Рам, Раму Десятиколесничного и Раму-с-Топором, царя и аскета, объявив аватарами Вишну сразу обоих и присочинив историю о том, как Рама-царь в юности убил Раму-аскета. История будет выглядеть безумно нелепой, противореча времени и здравому смыслу, и именно поэтому быстро разойдется среди фанатиков.

      Но это все случится потом.

      А сейчас на берегу реки Сарайю лежит тело убийцы Ревуна, героя Рамы; и на лавочке в Вайкунтхе изумленно моргает темнокожий бог, возвращаясь к прежнему бесцветному существованию.

      (Я ожидал от Раваны иной реакции на исповедь малыша. Все-таки выслушать повесть об истинной подоплеке собственной гибели, о заговоре Локапал, о герое-марионетке на невидимых ниточках…

      Огромный ракшас встал, подошел к замолчавшему малышу и опустил свою лапу на плечо Вишну.

      Сжал пальцы.

      И постоял немного.

      Словно собрата по несчастью утешал.)

      Возвращение было страшным. На первых порах Вишну грозил разводом жене, доводя Счастье до слез, рукоприкладствовал среди Летящих Гениев и хамил братьям, когда те являлись с благодарностью.

      Позже отпустило.

      И малыш принял решение. Улучив момент, когда Брахма-Созидатель и Шива-Разрушитель сошлись вместе для какого-то личного разговора, Вишну явился к ним с предложением.

      В Первом мире для меня дела нет, сказал