Пером и шпагой. Валентин Пикуль

с Францией! Так чего же вы сейчас бросаетесь упреками в измене?

      Вся «система» жизни Бестужева катилась сейчас в пропасть, и канцлер прищемил Вильямса в кресле тяжелым взглядом.

      – А пенсион для меня… когда? – спросил он, задыхаясь.

      Вильямс с трудом скрыл злорадную усмешку:

      – Простите, за что же вам платить в этом случае?

      – За позор мой! – ответил великий канцлер…

      Вскоре Елизавета, поуспокоившись, потребовала Бестужева к себе и вручила ему бумагу для передачи в руки Вильямса.

      – Отныне резон наш таков, – заявила она. – Бить Фридриха мы будем, невзирая на все договоры с Англией. Но что касаемо кляуз лондонских, то король Англии жеваной фиги от меня не получит. Не дам ему солдат, да и только! Русский солдат для нужд российских нужен… И денег чужих за него не возьму!

      Бестужева зашатало, и – недаром: сейчас он держал в руках «Секретную декларацию Елизаветы» (именно под таким названием она вошла в историю дипломатии народов). Это была всего лишь одна добавочная статья к договору о союзе с Англией. Но договор мог иметь законную силу лишь в том случае, если король Пруссии нападет на Королевство английское, что уже само по себе исключалось.

      – Матушка! – взвыл канцлер.

      – Что, батюшка? – ехидно спросила Елизавета.

      – Без ножа ты меня режешь!

      – Не я, милый. Не я тебя режу… Таково коллегия решила! Не всё ты един – есть еще глас коллегиальный, глас божий.

      – Как же я такое Вильямсу отдам? С какими глазами?

      – С твоими-то глазами только и отдавать такое… Неси!

      Делать нечего. Бестужев в одиночестве выхлебал графин вина и объявил потом Вильямсу:

      – Государыня наша, кроткия сердцем Лисавет Петровны, в глубокоразумии своем, высочайше указать соизволили…

      И – после вступления – огорошил его «Декларацией». Вильямса, уж на что был крепкий британец, чуть удар не хватил. Что было сил отпихивался от дополнений к прежнему договору.

      – Что скажет король? – кричал посол на канцлера. – За все услуги его, оказанные вам неоднократно, могли бы, кажется, и лучше озаботиться об интересах Англии в России!

      – Никто не виноват, – отвечал Бестужев, – что Ванька Шувалов, а не я, спит с государыней. «Декларация» суть происхождения чисто альковного, и клянусь вам честью: мои руки чисты!

      – Так сломайте этому Шувалову шею, – посоветовал Вильямс.

      – Ему я шею свернул бы! А что с коллегией делать?..

      Кончился скандал тем, что Вильямс все-таки забрал документ, который уничтожал прежнее соглашение. Посол просто испугался, как бы ему, упорствуя, не разорвать вообще связь Лондона с Петербургом…

      А старый канцлер империи вскоре стал играть черную роль продажного предателя. Бестужев перестал думать о России.

      – О себе, о себе надо подумать, – говорил он.

* * *

      Бестужев боялся, что враги станут наговаривать на него тайно, и думал: «Как вызвать врагов из тени на яркий свет? В открытую-то, –