Прости грехи наши… Книга третья. Елена Дмитриевна Фетисова

сквозь окно, лунный свет по стене. Изнуренные занятиями, новобранцы неподвижно лежали на своих кроватях, не в силах пошевелить пальцем. Однако, несмотря на мертвецкую усталость, никто из них не спал. Первые дни пребывания в армии были не из легких. Не только, тела, но и их души ныли от непосильной нагрузки: «Кто они тут? Почему? И зачем все это надо?».

      – Куда мы попали, пацаны? – нарушил молчание Орленок, – Может, Афган здесь уже начинается, а мы просто не знаем…

      – Писаешь, когда страшно, Птенчик! – отозвался с издевкой Змей.

      – Заткнись! – набросился на него Орленок, – Это из-за тебя все!

      – Что ты сказал? – проскрипел, сеткой Валерка, медленно разворачиваясь.

      – Да, харэ, уже вам! Хотите, чтобы он опять вернулся и на головах нас стоять заставил! – зашипели на них товарищи.

      – «За провинность одного – отвечают все!», – передразнил голос капитана Приставало, – Вы, как знаете, пацаны, а я уже ни за кого отвечать не хочу…

      После небольшой паузы, послышался вновь Пашкин голос:

      – А, как вы думаете, ребята, – никак не мог успокоиться парень, – Про границу капитан это серьезно?

      – А до тебя самого, что не доходит?

      – Хватит, вам мужики, страшилки-то на ночь рассказывать… Серьезно было в восемьдесят первом, а, сейчас, я слышал, дембеля оттуда шмотки разные везут, аппаратуру.…

      – Не дрейфь, Орленок, – подбодрил товарища Шмель, – Вернемся пьяные и красивые, будем заливать девчонкам про службу в загранке, и, как нас боялись крутых советских пацанов. Нам бы, только, эти три месяца в учебке продержаться с нашим капитаном долбанутым…

      – Может, и мы такие будем, когда оттуда вернемся…

      – У нас, в соседнем подъезде, – раздался из темноты голос Приставало, – Парень прошлой осенью из Афгана пришел. На вид вроде целый, а с головой не дружит. Контуженный. Припадки то и дело трепят. Я сам два раза скорую вызывал. Идет, головой кивает. Его так и прозвали: «Здравствуй».

      – Но, пацаны, – вскочил на кровати Пашка, – Нам, же сказали, что служба в Афганистане – дело добровольное. Я не хочу добровольно калекой становиться! Может еще не поздно отказаться?

      – Рискни здоровьем…, – развеяли его призрачную надежду товарищи, – Тебе про Ташкент тоже говорили…

      Пашка вздохнул.

      – Это, что же получается – мы приговоренные?

      Наступило тягостное молчание.

      – Да, ладно, ребят, на то мы и солдаты, – встрял в разговор Вадик, – А, если Америка завтра ракет вдоль наших границ наставит? Что тогда? Кто наших матерей, сестер защищать будет, если не мы?

      – Во, дает, – хмыкнул Змей, – Кина, наверное, насмотрелся. Тебе, Водолаз, только, политруком быть!

      – Вадик прав! – отозвался из полумрака Шмель, – Я тоже не раздумывая согласился. Мы – не трусы, трусы – не мы!

      – Столица, а ты, что думаешь? – вспомнил кто-то про Артема.

      Тот не отозвался.

      – Ты дрыхнешь, что ли, Москвич? – толкнул его сосед сверху, – Скажи, что-нибудь, ты же из нас самый умный, два года в институте учился!

      – Какой