Призраки прошлого. Янина Хмель

в ушах зазвенело. Руки задрожали. Я успела заметить испуганное лицо Виктора, а потом снова отключилась.

      Мне тринадцать лет. Я ещё слишком юна, чтобы понимать, что такое ревность. Но я почувствовала этот резкий укол в сердце, когда вернулась домой и застала их разгорячённых. Она сидела на полу, прикрываясь серой простынёй, которую наспех стянула с незаправленной кровати. Он с неприкуренной сигаретой в зубах наклонился за коробком спичек. На балконе. Голый. Розовый закат как нельзя кстати подходил его смуглому телу.

      Я застыла в дверях их комнаты, как будто вросла в пол и не могла сделать и шага. Они меня ещё не заметили. Он поднял спички, закурил и обернулся. Ничего не сказал. Смотрел мне прямо в глаза.

      В то мгновение я осознала, что ревную его. Своего отца. К своей матери.

      Я пришла в себя и опять увидела его глаза. Подняла руку и прикоснулась к его щеке.

      – Не сон… – выдохнула я.

      – Ты второй раз за день напугала меня до чёртиков!

      – Знаешь, когда поняла, что люблю тебя не как отца? – улыбнулась я, не обращая внимания на его перепуганный вид. – Мне было тринадцать лет. Я вернулась домой и застала вас после… – сглотнула и продолжила: – Мама сидела на полу, закутавшись в простыню. Ты стоял на балконе и курил. Голый.

      Он смутился.

      – Я приревновала тебя.

      – Не было причин… – Виктор рассеянно отвёл взгляд, его плечи вздрогнули.

      Я усмехнулась.

      – Тогда у нас ничего не было.

      Я задержала дыхание.

      – Это был первый раз, когда я не захотел её. И… – Виктор замолк. Медленно повернулся ко мне, мы снова оказались лицом к лицу. – …я ведь не понимал тогда, была ли это реальная ты или продолжение видения.

      – Ты хочешь сказать…

      – Ева, мне тяжело об этом вспоминать. Давай не будем… Пожалуйста!

      Он умоляюще смотрел на меня, надеясь, что я прекращу этот разговор. Но в моей голове было слишком много вопросов без ответов.

      Я так и не убрала свою ладонь с его щеки. Рука как будто намертво приклеилась к нему.

      – Ты сказал ей?

      – Она до последнего ничего не знала…

      – Почему она так поступила?

      – Иногда мне кажется, что она обманула всех нас. Что она жива.

      – Если бы, – тихо сказала я. Но мне иногда само́й казалось, что мама не утонула. Прошло семь лет после несчастного случая на озере. Если бы она была жива, то нашла бы способ связаться с нами. Со мной. Мы были очень близки…

      – Ева, тебе надо показаться доктору.

      – П…

      – Нет, не психиатру! – перебил меня Виктор. – Ты дважды за двадцать четыре часа потеряла сознание. Это ненормально. Меня это тревожит.

      – Я перенервничала.

      – Нет, перенервничал тут я! А ты была очень даже спокойная и умиротворённая.

      – Хорошо, я запишусь на обследование головы, – с сарказмом ответила ему и убрала свою руку, но до сих пор чувствовала тепло его кожи на ладони.

      – Поспи. У нас ещё есть завтра, – Виктор поднялся и подошёл к двери.

      – На что?

      Прошли