История российского мусульманства. Беседы о Северном исламе. Равиль Раисович Бухараев

Знания. Ведь ясно, что в большинстве случаев только рабы-пленники, попадая из страны в страну, могли рассказать и рассказывали в чужих для них землях о своем отечестве, как замечательно показал это немецкий сказочник Вильгельм Гауф в своем своде сказок «Александрийский шейх и его невольники». Так что именно развитой работорговле средневековый мир во многом обязан своими географическими и иными познаниями. И если в мусульманских пределах роль главного переносчика знаний играло купечество, имеющее возможность спокойно передвигаться из Испании в Китай и обратно, то в Европе, расколотой большими и малыми усобицами «Темных веков», путешествия были сопряжены с куда большими опасностями.

      Главной из этих опасностей была постоянная угроза попасть в плен даже к единоверцу и либо навеки превратиться в раба, либо дожидаться в подвале местного феодала или иного разбойника с большой дороги, пока за тебя не заплатят требуемый выкуп.

      Кроме того, мусульмане с разных концов земли могли, по крайней мере, раз в году, во время вселенского паломничества в Мекку, когда на три дня отменялись все и всяческие богословские разногласия, общаться и рассказывать друг другу о своих родных местах. В определенной степени роль подобного катализатора международного общения играло для христиан Европы паломничество на Святую Землю, поскольку паломничество из Византии и других стран (хотя и с большими трудностями и в большой зависимости от политических обстоятельств) продолжалось и после взятия Иерусалима мусульманами зимой 637 года по Хиджре. Однако отсутствие у пилигримов общего разговорного языка, подобного арабскому для мусульман, а также многочисленные схизматические разногласия, скорее всего, затрудняли живое общение между христианами Востока и Запада.

      Как бы то ни было, во многом благодаря работорговле западная Европа и мусульманский Халифат впервые узнали о существовании восточнославянских народов. Византия, на границах которой славянские племена жили с давних времен, знала о них намного больше, но и в византийских источниках достаточно много неразберихи, когда речь идет об этнической принадлежности того или иного племени.

      Да и немудрено, если вдоль северных границ Византии с IV по VI век прокатывалось вал за валом великое переселение народов, и в сложившейся после этого мешанине наречий, обычаев и религиозных культов, где между различными народами то создавались, то распадались племенные союзы, разобраться было трудно и очевидцам. Византийцы называли славян «славои», а в латинских языках это название звучало как «склавени», что в силу большого количества невольников, поступавших в Европу из так называемых «славянских земель», стало обозначать невольников вообще. В Венеции главная набережная у Дворца Дожей и сегодня называется «Набережной невольников».

      Однако именно из греческого «славои» арабские географы и историки заимствовали свой термин «ас-сакалиба», которым они обозначали между тем не только славян, но и все русоволосые народы Северной Европы. В своем раннем сочинении ал-Хорезми (IX век) говорит о стране Германии,