Покойница для куклы. Алексей Щуров

ширпотреба. Эти униформы именно такого ранга.

      – А не считаете, что их слишком много для одного человека?

      – То, что слишком много для одного, может хватить нескольким, – прошелестела гостья. – Кому, как не вам, это известно лучше меня.

      Повисла длинная пауза. Наконец, мадам Дисгайз спросила Икола:

      – Вы уверенны, что она ничего не узнает? Эта девчонка мне не нравится. Не потому, что – я говорила вам об этом – она образчик идеальной безвкусицы. Поймите, она может все испортить. Я знаю такой тип людей. Сначала им будут мерещиться тайны, потом они захотят докопаться до сути, и в результате – страдаем снова мы.

      Икол спокойно ответил:

      – Если В выразил свою волю, нам нечего делать. Он знает, что к чему. Я даже могу допустить, что она подслушивает нас. Ну и пусть себе подслушивает. Она все равно ничего не поймет. Она ослеплена, а ослепленные сами ничего не хотят видеть. Вона глухая, потому что не хочет слышать. Она немая, потому что никому ничего не расскажет, хотя умеет говорить.

      В сердце у Хейдвиг что-то оборвалось, когда она услышала о подслушивании, но дальнейшие слова Икола ее успокоили. От сытой жизни отказываться она не хотела, но ей нужно было дослушать разговор, который касался непосредственно ее.

      – Не была бы я так самоуверенна, – качнула головой маска. – Берешь на себя очень многое, как всегда. Ты те времена помнишь? Вижу, забыл, не стану напоминать. В будет очень скоро недоволен той кандидатурой.

      – Вы так твердо убеждены в этом, мадам?

      – Не убеждена. Знаю. Я много чего могу определить благодаря первому взгляду. Он меня еще никогда не подводил.

      – Тогда, как там груз, который вы сегодня доставили? Сейчас я еще раз осмотрю его, только гораздо внимательнее, – уверенно ответил Икол. – И не гарантирую вам, что не найду существенных недостатков в вашей продукции.

      Маска замолчала. А потом снова прошелестела:

      – Делайте, как считаете необходимым. Я очень хорошо знаю, с кем имею дело.

      – Я тоже. Между прочим, Хейдвиг, ты могла бы и войти, – позвал Икол. – Я знаю, что ты все слышишь.

      Хейдвиг вошла в гостиную. Маска мадам Дисгайз ничего не выражала, а Икол улыбнулся вошедшей. Хейдвиг уже в который раз становилось не по себе в его присутствии, потому что это была скорее не приветливая улыбка, подходящая для дружеской или деловой беседы, а оскал хищника.

      – Видите ли, милочка, – начала мадам Дисгайз, – я сейчас не в своем салоне и могу смело называть вещи своими именами. У меня возник спор с вашим… руководителем. Я привезла сегодня все ваши костюмы для работы. Не знаю, оцените ли вы их, но замечу, что костюм сестры милосердия вам явно не подходит. Вы не похожи на особу, долг корой – помогать другим. Не ваш стиль, да и характер не тот. Я вас вижу в совершенно другом образе.

      Хейдвиг ничего не понимала. Она считала, что ее мысли может прочитать только Икол, а туту еще и мадам телепаткой