Варварские Строки. Олег Лукошин

окинула она взглядом комнату. – Весёлая компания… Жениха что ли завела?

      – Он не жених, он мой муж, – с наигранным оскорблением ответила Марина.

      «Ведь муж, да?» – вопрошали её глаза.

      – Ничего себе, – хохотнула женщина. – Ну ты даёшь стране угля!

      Она сняла обувь, прошла к столу, поставила ведро с сумкой на пол и осмотрелась.

      – И огурцы успели найти, и аджику… – задумчиво смотрела она на банки. – Ладно, ешьте, – махнула потом рукой, – всё равно испортились бы.

      Нагнувшись, она достала из сумки привезённую с собой еду. Буханку хлеба, пакет молока, а также куриный окорок в целлофановом пакете.

      – Как тебя звать, муж? – спросила она Колю.

      – Его звать Николаем, – ответила за него Марина. – Я в него сразу влюбилась.

      – Ольга, – кивнула женщина. – Костёр разведёшь?

      – Разведёт, разведёт, – пообещала Марина. – Где спички?

      Взяв у матери спички, она потащила Колю наружу.

      – Терпеть её не могу, – говорила ему на ухо. – Из-за неё сюда и приехала. Я ведь из дома сбежала. Два дня жила спокойно, и вот – она тут.

      – Я сразу догадалась, – кричала из дома мать, – что ты сюда уехала. Ладно, думаю, пусть пару дней поголодает, всё равно никуда не денется.

      – Слышишь? – толкнула его в бок Марина. – Стерва, да?

      – На твоём месте, – сказала Старая Сука, – я бы отсюда смоталась. Гнилые людишки. Неизвестно, что у них на уме.

      Повертев в руках коробок спичек, Коля принялся разводить костёр. Марина подтаскивала сучья.

      – Ты даже представить себе не можешь, – жаловалась она, – какая она злая, моя мамашка. Сейчас добренькой притворяется, не верь ей. Она как начнёт дурью орать, бьёт меня чем попало, матерится. Бухает по чёрному, мужиков в дом водит, трахается с ними как кошка. Ты смотри, не попадись к ней, а то она и с тобой захочет.

      Костёр потихоньку разгорался. В саду стояла помятая печка-буржуйка, разжигали в ней. Коля, сколько себя помнил, всегда любил огонь. Сидеть в кромешной тьме у добродушного и таинственного огня – что могло быть лучше. Языки пламени заплетались в причудливые узоры, манили. Ничего не хотелось больше, огня было достаточно, на нём сходились все стремления и потребности.

      – Следите за водой, – поставила Ольга на печь кастрюлю. – Как закипит, скажите.

      – Ладно, – отозвалась Марина.

      Ольга не торопилась уходить.

      – Коля, – провела она ладонью по его волосам, – а сколько тебе лет?

      – Не знаю, – буркнул он.

      – Слышала, не знает! – воскликнула Марина.

      – Ну как же так не знает, – не убирала руку мать, – все знают свой возраст.

      – О своём молчи лучше, – снова попыталась уколоть её дочь.

      – Почему молчи? Я ещё очень молодая девушка.

      – Девушка! – хмыкнула Марина. – Старуха скажи.

      – Мне всего тридцать три. Я ведь Маринку в семнадцать родила. Может, чуть старше выгляжу, но в душе я совсем ещё юная.

      – Слышишь? –