Интриган. Новый Петербург. Сергей Николаевич Чехин

цию в США.

      Но я даже представить не мог, какими приключениями обернется рутинная деловая поездка.

      А если бы и знал… все равно бы полетел.

      Что ж, теперь вернемся к первому вопросу.

      Чтобы попасть на борт, пришлось заранее предупредить компанию, где покупал билет.

      Семьи у меня нет – какая семья с такой работой, а друзья на боевых заданиях.

      Да и не общались мы почти после освобождения.

      У них прежняя жизнь, у меня – новая, и лишний раз с ней лучше не пересекаться.

      Что поделать – секретность.

      Поэтому в аэропорту встретил специальный служащий и после регистрации проводил в амбулифт.

      Это такой кузов с подъемником и мостком для перевозки лежачих больных… ну, или трупов.

      Я первым вкатился в салон, чтобы никому не мешать, и у самого входа меня узнала стюардесса.

      – Захар Титов? – женщина – примерно моя ровесница – прижала ладони к груди. – Это правда вы?

      – Это я, – радушно улыбнулся, хотя все еще не мог привыкнуть к тому, что часто узнают на улицах.

      Ведь на службе это было недопустимо, а теперь приходилось заново осваиваться в совершенно новом и чуждом гражданском мире.

      – Вот это да! Мой сын без ума от ваших книг. Можно с вами сфотографироваться?

      – Извините… лучше автограф.

      – Ах да… – поклонница с пониманием подмигнула. – Вот же забавно – такие милые и душевные истории получаются. Никакой жестокости, убийств, драк. Я все думала, почему человек ваших занятий пишет детские сказки?

      – Потому, что писать о моих занятиях – это предательство родины. А я занимался именно тем, что избавлялся от ее врагов.

      Стюардесса изменилась в лице. Я же подмигнул в ответ и шепнул:

      – Шутка.

      Полет занял восемь часов, и когда лайнер лег на эшелон, я не удержался и заснул под мерный гул турбин.

      Снова снились цепи и подземелья.

      Клетки размером с собачью будку, куда заталкивали ногами, иначе не поместишься.

      Голод, холод, сырость и бесконечные побои, которые заканчивались лишь тогда, когда я терял сознание.

      И не ради секретных данных, а просто ради удовольствия и публикации видео в даркнете.

      Очнувшись, протер глаза.

      Если не ошибся (а в расчетах ошибаюсь редко), с минуты на минуты объявят посадку.

      Но пока еще салон напоминал ночной автобус – приглушенный свет, все спят, легонько покачивает.

      И только один человек с длинными курчавыми волосами поднялся и зашагал в сторону туалета.

      Чтобы не тревожить лишний раз стюардессу, обратился к нему по-английски:

      – Извините. Не могли бы принести воды?

      Пассажир обернулся – ухоженная борода, смуглое лицо и скошенный набок нос.

      До встречи с моим кулаком парень мог им гордиться – изысканный греческий профиль, хоть статую ваяй.

      Я узнал его – один из тех, кто больше года терзал мои тело и душу.

      Он тоже узнал меня, и со всех ног бросился к туалету, придерживая вздувшийся живот.

      – Тревога! – заорал не своим голосом. – На борту бомба!

      Люди зашевелились, кто-то в испуге вскочил и завертел головой.

      Я попытался броситься в погоню, но задел соседнее кресло и рухнул на пол. На миг словно забыл, во что превратился теперь.

      И все равно пополз, сдирая ногти, под крики и вой, прекрасно понимая, что все уже предрешено.

      Ну, хотя бы умру не во сне, и загляну в глаза смерти, что так давно гонялась за мной по всему миру.

      От грохота я мгновенно оглох. Ослепительная вспышка ударила по глазам, все вокруг окутало адское пламя.

      Все, кроме меня.

      Меня же окутал полупрозрачный мерцающий кокон, и в нем, точно в спасательной капсуле, я устремился вниз – к мрачным водам Атлантического океана.

      Рядом со мной падали тела – изуродованные, обожженные, растерзанные.

      Были среди них и те, кто почти не пострадал от огня, и тут я заметил первую странность.

      Пассажиры выглядели так, словно летели со съемок исторического фильма, причем прямо в костюмах.

      Мужчины – в деловых тройках, женщины – в роскошных старомодных платьях.

      Да и сам город выглядел иначе – особенно с высоты.

      И когда воздушный поток перевернул мой пузырь, я увидел над собой пылающий корпус дирижабля, медленно оседающего к воде.

      Однако самым удивительным было не это. А то, что я свободно двигал ногами, а в иссохшие мышцы вновь вернулась уже забытая сила.

      Я снова мог ходить…

      Снова мог ходить!

      При ударе об воду кокон лопнул, и меня окутал холод, от которого чуть не стало сердце.

      Я ухнул метров на пять в ледяную глубину, хотя от падения с такой высоты