Придорожная трава. Ольга Леонардовна Денисова

проступает на щеках юной девушки. Глубокие глаза излучали свечение, и это был не зеленый отблеск отраженного света, а именно собственное свечение – мутное, белесое, мертвенное. Оно лилось навстречу лунному свету, мешалось с ним, переплеталось. Приоткрытый, чуть оскаленный рот ее вдыхал лунный свет и выдыхал затхлый воздух склепа.

      Илья замер, не в силах оторвать глаз от ее лица, – смешная тварь, так панибратски говорившая с ним минуту назад, показалась ему вдруг куда более сильной и даже могущественной. Он отчетливо понял, что ему страшно. Но пугала его не неизвестность и не опасения, что Мара причинит ему вред. Просто прикосновение к тому миру, которому она принадлежала, всегда страшит человека – инстинктивно, безотчетно, необъяснимо.

      – Ах, эта майская ночь, – проворковала она, – ты чувствуешь, как согревает лунный свет?

      – Пока нет, – натянуто хмыкнул Илья, и по спине у него пробежали мурашки.

      – Ты почувствуешь, я знаю. Пойдем к реке, мне надо умыться и привести себя в порядок.

      Мара взяла его за руку, и Илья содрогнулся: живое не может иметь температуру окружающего воздуха, оно должно быть хотя бы немного теплей… Но руки не отдернул, позволив ей увлечь его за собой.

      У нее была легкая походка, она как будто плыла в лунном свете, чуть приподнимаясь над землей. Илья еле поспевал за ней, хотя привык ходить быстро.

      – Ты не боишься меня? – спросила она, когда они пересекли дорогу.

      – Разве что совсем немного, – он усмехнулся.

      – Не бойся, – ответила она, отчего мороз пробежал у него по коже.

      Они спустились к огороженному пляжу Долины (Мара легко распахнула запертую на висячий замок калитку) и подошли к самой кромке воды. Там она отпустила руку Ильи, повернулась к нему и велела:

      – Раздевайся.

      – В смысле? – не понял Илья.

      – В прямом смысле, раздевайся догола.

      – Зачем?

      – Делай что говорят, – ее глаза сверкнули белесым светом.

      Илья поежился и посмотрел на воду. Никакого смущения он не испытывал, но ночная прохлада совсем не располагала к таким экспериментам. Он взглянул на Мару, решив удостовериться, что понял ее правильно. Она смотрела на него с вызовом и любопытством. Илья пожал плечами и начал стягивать свитер.

      Босые ноги коснулись мокрого песка и сразу начали потихоньку неметь. Илья долго путался в штанинах и чуть не упал. А оказавшись полностью раздетым, вдруг почувствовал незащищенность и беспомощность куда сильней, чем холод. Как будто на него смотрели сотни глаз со всех сторон, и глаза эти добрыми не были. Иррациональный страх стиснул горло. «Я стою перед вами нагой и беззащитный. Я в вашей власти. Что вы хотите от меня?» – подумал он. И глаза, изучающие его, слегка смягчились.

      – А теперь пошли купаться, – Мара схватила его за руку и потащила в воду, – или ты боишься холода?

      Илья покачал головой, хотя ничего приятного в купании холодной весенней ночью не находил. Вода обожгла ступни чуть не до судороги, но Мара повлекла его вперед, не давая опомниться, почти