Кость от костей. Кристина Генри

нее с ужасной силой.

      – Я… плохо… себя… почувствовала… после подъема в гору, – выдавила она. – Потом… учуяла запах из пещеры. Запах гнили.

      Уильям прищурился.

      – А я ничего не почувствовал.

      – Я… иди посмотри еще раз.

      – Так ты не скрываешь от меня беременность?

      Мэтти покачала головой, и от этого перед глазами снова заплясали звезды.

      – Я… никогда не стала бы.

      Наклонившись к ней, он перестал так сильно давить на грудь, но пахнул в лицо своим горячим дыханием, и желудок ее снова скрутило. Мэтти взмолилась Господу, чтобы ее снова не стошнило, потому что, если ее вырвет на мужа, он на ней места живого не оставит.

      – Надеюсь, ты не врешь. Сама знаешь, что бывает с лгуньями.

      Холодная тьма. Звук захлопывающейся крышки. Кулаки, опухшие от отчаянного битья о доски.

      – Ящик, – прошептала она. – Я не лгу. Никогда не стала бы лгать.

      Муж, кажется, увидел в ее лице то, что хотел, и быстро слез с нее. Мэтти еще полежала. По затылку стекала кровь; она надеялась, что рана не слишком глубокая. В открытую рану может попасть инфекция, а когда Мэтти болела и Уильяму приходилось за ней ухаживать, он раздражался.

      – Вставай, – велел муж.

      Она встала медленно, потому что мир кружился перед глазами и по-прежнему было трудно дышать. Уильям равнодушно смотрел на нее и даже не пытался помочь.

      «Он не дорожит тобой. Не любит тебя, – подумала Мэтти, но следом возникла та же мысль, что и всегда: – Куда я пойду? Куда денусь?»

      Она зависела от него во всем.

      Как только Мэтти встала, Уильям подтолкнул ее к зияющему входу в пещеру. Почти сразу их захлестнула волна зловония. Мэтти отвернулась, закрыла рот и нос шарфом. Даже Уильям, обычно такой хладнокровный, подавился желчью.

      Услышав, как он давится, Мэтти не сдержалась и тихонько улыбнулась с удовлетворением, а поскольку рот ее был закрыт шарфом, она не скрывала улыбки. Уильям все равно никогда не узнает.

      Он тоже закрыл шарфом рот и нос, зашел в пещеру, сделал несколько шагов, и глубокий сумрак тут же поглотил его.

      – Похоже, это тайник, – пробормотал он. – Но медведи обычно не устраивают его в берлоге или там, где не могут закопать еду.

      – Если это тайник, может, лучше убраться отсюда? – спросила Мэтти.

      Сама она внутрь заходить не хотела; там было темно и пахло мертвечиной. Колени подкашивались, она еле стояла ровно, а перед глазами до сих пор плыло. Все размывалось, потом прояснялось и подпрыгивало вверх-вниз, потом снова размывалось, и снова, и снова…

      – Если бы медведь был здесь, мы бы уже узнали. Он бы бросился на нас, как только тебя начало рвать. Зря я, что ли, шел в такую даль? Явно не для того, чтобы повернуть обратно лишь потому, что тебе не хватило силенок подняться в гору.

      Он достал из кармана две свечи и протянул их жене. Зажег их длинной деревянной спичкой.

      – Не отходи ни на шаг и освещай мне дорогу. Я не могу держать винтовку и свечу.

      Мэтти кивнула. Раз Уильям решил войти в пещеру, спорить