Кость от костей. Кристина Генри

отшатнулась, когда Уильям повернулся к ней.

      – Затем, что я так сказал. Не перечь, а то сама знаешь, что будет.

      В его голосе слышалась холодная ярость. Он двинулся вперед, а Мэтти направилась следом, поскольку знала, что будет, если не пойти за ним.

      Он злится, потому что слишком много пришлось объяснять. Злится, потому что теперь я знаю: на самом деле он боится людей. Звери в лесу не пугают его так сильно; ему все равно, что может сделать зверь. Он не хочет, чтобы люди пришли и нашли нас.

      (Нет. Не нас. Меня. Он не хочет, чтобы нашли меня.)

      Мэтти не успела додумать эту мысль: вонь, к которой она уже успела привыкнуть, вдруг стала невыносимой. Потом ее ботинок наткнулся на что-то круглое и скользкое, она полетела вперед и приземлилась на локти. Свеча выпала из рук и укатилась; и без того слабый источник света погас.

      – Тупая корова, – прошипел Уильям.

      Мэтти услышала, как он роется в карманах в поисках свечи и спичек.

      Тьма обступила ее со всех сторон, сдавила грудь, и дышать стало невозможно. Она упала на что-то: на какую-то груду предметов, торчавших из земли под разными углами и бренчавших, как бусины на веревке.

      Кости. Слово испуганным светлячком пронеслось перед глазами. Мэтти отползла назад, вытирая руки об пальто, чтобы удостовериться, что на них ничего не осталось.

      Уильям зажег спичку, и на миг она отчетливо увидела его лицо. Потом зажегся фитиль. Муж поднял свечу высоко, и Мэтти отпрянула, увидев, что скрывала тьма.

      Они очутились в большом зале, где потолок был на пару метров выше, чем в коридоре. Вдоль стен высились пирамиды из костей. При виде них Мэтти хотелось броситься наутек, но она не осмелилась. Уильям со свечой подошел ближе и пробормотал:

      – Господи боже, что это?

      Тогда она заметила, что кости рассортированы: черепа лежали в одном месте, ребра – в другом, берцовые кости в третьем и так далее. Останки принадлежали разным животным, крупным и мелким; Мэтти узнала оленя, лося и пуму, но также бурундука, белку, лисицу и койота.

      – Чертовщина какая-то, – пробормотал Уильям.

      Его голос дрожал, чего Мэтти за ним прежде никогда не замечала. Интересно, заметил ли он сам. Вид костей словно загипнотизировал его.

      – Животные так себя не ведут. Медведь бы ни за что так не сделал. Но если это не медведь, то кто?

      Мэтти тихонько пятилась, отходя как можно ближе к коридору. Ей хотелось побежать по нему и затем вниз со скалы; вернуться в хижину, где тоже было страшно, но этот страх был ей знаком и понятен. Здесь же, в пещере, страх оказался новым, неведомым. Что за животное будет хранить кости жертв и раскладывать их по кучкам?

      – Уильям, давай уйдем. Пока он не вернулся.

      Муж не обратил на нее внимания и стал ходить по пещере и рассматривать пирамиды из костей. А когда дошел до дальнего угла, голова его потрясенно дернулась.

      – Вот откуда такая вонь. Глянь.

      Мэтти смотреть не хотела. Она хотела уйти из пещеры, а не заходить в нее глубже, но Уильям приказал, а она не могла