Пышка (сборник). Ги де Мопассан

что ж это! Тут и умереть недолго!.. Подохнешь, как собака, и ни один из этих господ не побеспокоится!

      Он кипел гневом, яростным гневом эгоиста, испугавшегося за свое драгоценное здоровье.

      – Да какое они имеют право так поступать? Ведь они берут патент на врачебную практику, как лавочники-бакалейщики на свою торговлю! Мерзавцы! Надо их заставить! Они обязаны лечить всех, кто им платит; ведь обязан же кондуктор посадить в вагон всех пассажиров с билетами. Я напишу в газеты, я предам гласности это безобразие.

      В волнении он шагал по комнате и вдруг остановился перед Гонтраном:

      – Послушай, надо вызвать врача из Руайя или из Клермона! Что же, нам без докторов остаться?…

      Гонтран засмеялся:

      – Господам целителям из Руайя и Клермона не могут быть досконально известны свойства анвальской влаги – она воздействует на органы пищеварения и кровообращения несколько иначе, чем их местные воды. А кроме того, будь уверен, они тоже откажутся, чтобы не подумали, что они хотят урвать клочок сенца из кормушки своих собратьев.

      Маркиз в ужасе забормотал:

      – Как же теперь? Что с нами будет?

      Андермат схватился за шляпу.

      – Не волнуйтесь. Предоставьте все это мне, и ручаюсь, что нынче же вечером, – слышите, нынче же вечером! – все трое – да, да, все трое – будут юлить перед нами. А теперь пойдемте к паралитику.

      Он крикнул:

      – Христиана, ты готова?

      Она показалась в дверях, очень бледная, напряженная. Поцеловавшись с отцом и братом, она повернулась к Полю и протянула ему руку; он взял ее, опустив глаза и дрожа от мучительной тревоги. Маркиз, Андермат и Гонтран вышли, оживленно разговаривая, не обращая на них внимания; Христиана устремила на Поля нежный, полный решимости взгляд и сказала твердо:

      – Я принадлежу вам душой и телом. Теперь я вся в вашей власти.

      И она вышла, не дав ему времени ответить.

      Подходя к источнику Ориолей, они увидели широкополую шляпу старика Кловиса, как огромный гриб, торчавшую из ямы, где он дремал на солнышке в теплой воде. Он уже привык к своей горячей ванне, просиживал в ней теперь все утро и уверял, что от этого у него кровь играет, как у молоденького.

      Андермат разбудил его:

      – Ну что, дружок, идет дело?

      Узнав своего хозяина, старик осклабился:

      – Идет, идет, как по маслу!

      – И вы уже ходить начинаете?

      – Прыгаю, как кролик, хозяин, как кролик! Вот кончится месяц – в воскресенье пойду плясать бурре со своей милочкой.

      У Андермата забилось сердце, он повторил:

      – В самом деле? Уже ходите?

      Старик перестал шутить:

      – Ну, еще не очень, не шибко еще хожу. А все-таки полегчало.

      Банкиру захотелось сейчас же посмотреть, как ходит старый калека, и он засуетился, забегал вокруг ямы, в волнении командовал, как будто собирался поднять со дна моря затонувший корабль:

      – Гонтран, возьмите его за правую руку! Бретиньи, берите за левую! Я буду поддерживать сзади. Ну, взяли!