Записки прохиндея. Август Котляр

есть принципиальная разница. В гонзо журналист – это участник событий. В моей журналистике прямого действия журналист является инициатором и исполнителем события. Например, когда я писал статьи о проблеме доступного жилья в России, я нашел бизнесменов, подучился у них, заключил с ними союз, создал предприятие и стал актором этого процесса. Я прошел все испытания, процедуры и препятствия, у меня на руках были подтверждающие каждое моё слово документы, я мог предоставить своим читателям абсолютно точную и проверенную информацию, каким образом можно обеспечить доступным жильем всю страну.

      Конечно, я добавляю в свои тексты эмоции, свое отношение, свои чувства и ощущения. Но материал, сюжет, у меня основан на проверенных фактах, свидетельствах и доказательствах. Несколько лет я работал в журнале "Финансовый контроль", связанном со Счётной палатой России. В 2000-х годах это было серьёзное учреждение. Председателем нашего Редакционного совета был председатель Счетной палаты, бывший премьер-министр и бывший председатель ФСБ. Моим главным редактором был бывший офицер ГРУ (военной разведки России) и многолетний корреспондент главной советской газеты "Правда" в западных странах во время холодной войны. Второй редактор, его заместитель, в течение 30 лет был корреспондентом "Правды" в Польше. Генеральным директором журнала был полковник спецназа. Редакционный совет был укомплектован симпатичными, но серьезными ребятами: Генеральным прокурором России, министром юстиции России, заместителями руководителей силовых структур. Единственным простым солдатом, бывшим рядовым Советской Армии был я. Хотя я находился у подножия иерархии, и должность моя называлась “экономический обозреватель”, заниматься мне приходилось там самыми сложными вопросами: государственным строительством и федеративными отношениями, государственным долгом и государственным финансовым контролем, межбюджетными и земельно-имущественными отношениями, а также вопросами государственных доходов и налогообложениям. И ещё, в довесок, занимался финансовыми расследованиями: читал бюллетени Счётной палаты как детектив, изучая, кто, где и как украл государственные деньги.

      Ясное дело, что в юности я таком не мечтал. Я мечтал о ломбарде, ликёро-водочном магазине и баре. Это в 1970-е годы. Потом, в 1980-е, родители меня убедили, что лучшая карьера для меня – военный юрист или переводчик. Единственной причиной, по которой я не стал офицером, было моё смешанное еврейское и буржуазное происхождение, которое при приёме в серьёзные структуры всегда выплывало. Я ничего не мог сделать с этими этническими ограничениями, как и тысячи амбициозных молодых людей, которым не повезло родиться в польских, немецких, венгерских, еврейских, греческих семьях на территории Советского Союза. Советская власть рассматривала некоторые этнические меньшинства как потенциальных предателей. Коммунистические власти декларировали интернационализм и равенство всех наций в мире. Но в действительности внутри СССР притеснялись многие народы, евреев советская власть