Арид. Моё проклятье. Вероника Мелан

мы выбирали сами. И я никогда бы не положилась на короткоствольный автомат с широким разлетом. Хотя, может, он прав, и разлет выручит, если ты слеп. Вот только полагаться в военном деле на удачу, а не на собственную сноровку глупо.

      Я почти потеряла его из вида, когда Кен на заднице скатился в небольшой овраг. Он шумел, когда выбирался на той стороне, а после…

      После я нагнала его уже на дороге, ведущей к дому.

      (Tommee Profitt feat. XEAH – Wake Up)

      Ворота были распахнуты – меня это напрягало. Распахнуты в полной темноте настежь. Лишь из-за ненадолго вынырнувшей луны я успела разглядеть очертания дома – он был большим. Не хижина и не хибара, как мне представлялось; тот, кто здесь существовал, навряд ли довольствовался старой проржавевшей печкой и узкой скамьей. Владельцу этого двухэтажного, судя по высоте крыши, «коттеджа» комфорта хватало.

      Луна скрылась.

      И в этот самый момент я практически ткнулась носом в спину Прерика. Застывшего, который почему-то не говорил и не двигался. Мне показалось, он увидел что-то, что его шокировало, но спросить об этом я не успела.

      По периметру двора – будто кто-то щелкнул дистанционным переключателем – зажглись лампы.

      В первую секунду при резкой смене освещения глаза всегда слепнут от света. По моим прожекторы почти ударили. Здесь по углам стояли, как мне показалось, именно они, стадионные галогенные фонари. Только через несколько секунд мне удалось увидеть, что перед домом, направив на нас оружие, стоит человек. Мужчина. А у его ног на земле… два тела. Наши снайперы, конечно, и оба мертвы.

      Далее от шока и обостренного внимания, от резкого выброса адреналина в кровь – такое уже случалось в прошлом – все как в замедленной съемке. Мой взгляд переполз с чужих смертельных ран на лицо сержанта, лицо, вытянувшееся от удивления. Возможно, Прерик ожидал увидеть именно того, кто стоял теперь напротив, возможно, нет, но нажать на курок он попытался сразу. Я даже увидела напрягшийся палец, почувствовала его задействованную в предплечье мышцу; сама начала вскидывать оружие, когда… Кен упал на землю с круглой дырой во лбу.

      Шах и мат. Очень быстрый шах и мат. Без колебаний и без раздумий.

      Когда ты военный, когда ты служишь, ты к этому привыкаешь – к смерти. К тому, что тот, кто сидел рядом с тобой в машине, ел крекеры и о чем-то говорил, может перестать существовать. За секунду. Был человек – нет человека. К этому привыкаешь и никогда не можешь привыкнуть. Это учит отстраняться и в то же время ценить моменты – голоса друзей, их улыбки, подколки, взгляды, даже их храп. Каждый день ты смотришь на товарищей, понимая, что завтрашний их состав может измениться. Кто-то поляжет так же, как это сделал Прерик. А до него «Рихтер» и «Такун».

      – Опусти оружие.

      На меня смотрело чужое дуло, и я медленно подчинилась; едва-едва начинали адаптироваться к яркому свету глаза. Говорят, когда ты на миллиметр от смерти, вся жизнь проносится перед глазами. Врут. И не совсем. Просто ощущение, что ты