Корабль Тесея. Ильдар Абузяров

существо, глядя на изгаляющихся голых девиц, думал я в тот момент о картинках из Эрмитажа. Даже не о «Данае», а о разнице между голым и обнаженным. А точнее, о сексуальном маньяке, который эту разницу может принять на свой счет. Я тогда еще не думал о тебе. Я не знал тебя.

6

      Наверное, я совсем чокнутый или юродивый, если даже в ночном клубе среди полуголых девиц думаю о картинах с изображениями дам эпохи Ренессанса. Но накануне я как раз был в Эрмитаже, и мне на глаза сначала попалась «Даная» Тициана, а потом и «Даная» Рембрандта.

      В первом случае Даная была вся такая холеная, выставившая свои прелести напоказ, на продажу. Ну прямо как девицы в этом баре, уверенные в могуществе своих телес, убежденные, что соответствуют неким все поражающим стандартам красоты.

      – Ну что, будешь брать в приват такую сексапильность? – с дерзким вызовом во взгляде вопрошали они.

      Я ощущал, как они меня презирают, эти девицы-стриптизерши. Столько в них было надменности, столько высокомерия, пока они так отстраненно и постановочно жуют жвачку.

      – А можно вас снять на часик-другой?

      – Снять нельзя. Мы не какие-нибудь дешевые шлюхи.

      Призыв перламутрово-розового тела контрастирует с холодным тоном стен и портьер.

      – А кто вы? – Я пытался разобраться, почему на их фоне чувствую себя полным дном.

      – Мы достойные девушки. И дорогие. Нас можно лишь выкупить у заведения на всю ночь. Но это дорого.

      – И что мы будем делать всю ночь?

      – Любить друг друга, – застают меня врасплох девушки.

      – Любить? Я не ослышался?

      – Да, – шепчут сладострастно на ухо, – любовь самая сладкая из эмоций.

7

      Даная Рембрандта растеряна, словно ее застали врасплох. Она смущается, чувствуя свою незащищенность и уязвимость. Даная Рембрандта не уверена в своей красоте, а скорее, наоборот, стесняется своего тела. Создается ощущение, что ты стал случайным свидетелем происходящего. Но откуда же льется этот заставший ее врасплох и подчеркивающий недостатки уже не юного тела золотой свет? Откуда он появился в запертой темной каморке башни, теплый, мягкий и проникающий в самую душу?

      Я огляделся. Понятно: поменяли цветомузыку.

      – Ну так что? – словно извиняясь, вкрадчиво присела ко мне третья, чересчур крупная девица, с большим матовым телом. – Может, все же приват-танец?

      Модели на тумбах по-прежнему привлекали мое внимание, вытворяя все, лишь бы я уже сжалился и начал пихать купюры им в трусы.

      – А вас там, в приват-комнате, трогать можно?

      – Можно, но осторожно, – ласково улыбнулась девица, – и не всем, а только избранным.

      О! Кажется, она назвала меня избранным. Это уже совсем другой маркетинговый подход к клиенту.

      – А вы догола обнажаетесь?

      – Догола, – рассмеялась девица мне в лицо.

      Кажется, в этот миг я возблагодарил бога, что даровал мне такое гнойное греховное существование. Снова и снова подтверждая, насколько я низменное существо.

      Даная