Качели времени. У времени в плену. Ирина Михайловна Кореневская

чем обычных людей. Особых уже не боятся, но всё ещё не принимают полностью в обществе. В принципе, мы и искали таких. Ты слышала, что он сказал о своём приёмном отце: тот не слишком силён в магии, как и его мать. Признаюсь: мы специально отдали его таким людям. Это ведь дополнительная гарантия того, что его вторые родители никуда не полезут как я, и история не повторится. И они любят его, но в окружающем мире Саше успели привить не слишком лояльное отношение к таким же, как он. Он злится на нас за силу, боится и от того тоже злится. Он боится своей силы и злится на неё… И в том ещё одна причина, почему именно Саша должен отправиться с тобой. Пусть привыкнет к своей силе, научится пользоваться ею, и своим великим даром любви… Ведь он у него практически не развит! Иначе он за секунду бы Алекса нашёл.

      – А за три дня найдёт? – усомнилась я.

      – За три – да. Ты уж прости, что мы подсунули тебе неопытного телепата…

      – Ничего страшного! Пущай учится, и людям пользу приносит. Ой, а можно я буду его учить?

      – Как? У тебя сейчас нет своей силы.

      – Но я могу быть подопытным кроликом. И мысли-то свои я даже сейчас могу закрыть.

      – Это да, опыт не пропьёшь. – улыбнулся Дан.

      И правда, отгораживаться от чрезмерно любопытных телепатов можно, даже не обладая тем же даром. Просто используя полученные знания. Чего, в сущности, лишил меня мой муж? Умения читать чужие мысли, и ощущать присутствие постороннего интеллекта в своих. Но это не так уж и много. Самое главное, закрываться от посторонних, я умею. И, как Даниил, делаю это уже практически на автомате.

      – Значит, договорились. Кстати, а почему он Андреев, да ещё и Эдуардович?

      – А ты хотела, чтобы мы его под своим именем оставили?

      – Ой, не подумала… Но язык же сломать можно!

      – Ты собралась его по имени-отчеству звать? – удивился Хронос.

      – Обойдётся! Пусть на фамилию откликается. Кстати, почему у нибирийца русская фамилия?

      – Отвечу тебе давними словами Алекса: лучше спроси, почему у россиян нибирийские фамилии. В этом мире ничто не ново: языки, имена… Всё повторяется.

      – Угу. Ну что, ты успокоился?

      – А я всегда спокоен.

      – Сделаю вид, что поверила. Тогда пошли укрощать строптивого, пока Дания мальчика не придушила.

      – Почему она должна это сделать?

      – В воспитательных целях!

      – Да поздновато его воспитывать уже.

      – Это никогда не поздно. Кстати, сколько лет ему?

      – Тридцать четыре.

      От неожиданности я даже притормозила у двери.

      – Чего?!

      – Генетика – страшная штука! – развеселился Даниил и погрузился в воспоминания.

      Если верить всемогущему (а никаких оснований не делать этого у меня не было), он сам, до того как законопатиться во вневременности, походил на студента не только со спины, при этом являясь уже доктором наук и профессором. Порой строгие смотрители даже не пускали его в библиотеку для преподавателей, предлагая пройти в заведение для студентов или, в отдельных случаях, для аспирантов. Дания тоже удивительно